Луна для Дракона 4

Дэй Катерина

— У вас какие-то претензии? — глаза черного дракона полыхнули серебром. Целитель напрягся.

— Но я знаю всех целителей… как имя этой целите…

— Узнаете, — сухо оборвал его Крэй и окинув неподвижную бледную фигуру императрицы высказал: — Вы не справляетесь, — и отвернулся, давая понять, что разговор окончен и, когда шел к дверям то спиной чувствовал пристальный взгляд Азила Вэр-Лироса.

Теперь оставалось только ждать, когда появится Мирьям и Крэй всей душой желал, чтобы у сестры получилось исцелить Алиэну.

Крэй шел по коридору мрачный, как грозовое облако, все кто попадался сыну императора на пути разбегались по кабинетам и замирали, кто-то, глядя на него вжимался в стены стараясь с ними срастись. Слышите, как тихо? Слышно было, как ветер

завывает за стенами… Жуткий звук. Более смелые придворные подобострастно склонялись при его появлении, но Крэй задумчиво шествовал мимо, сухо отвечая на приветствия, затем свернул в покои отца.

Император обернулся от окна, у которого стоял. Не смотря на тревожные дни, его взгляд был спокоен словно он принял какое-то решение. И лишь то, как он прокручивал на пальце родовой перстень, выдавало его волнение. Длинные, двумя блестящими потоками спадающие вдоль лица, светлые волосы, подчеркивали, насколько он осунулся за эти несколько дней.

— Я ждал тебя. — Император утер лицо дрожащими ладонями, покачал головой и устало произнес: — Присядь.

Пододвинув второе кресло ближе к огню, и, сбросив на пол ножны с парными кинжалами, с которыми он никогда не расставался, Крэй присел и внимательно взглянул на отца. Впервые он увидел в нем не только императора, наделенного властью, но и просто отца, который отчаянно, с трудом сдерживал свои чувства. Крэй подошел и сжал его руку сильнее, чувствуя, как волны боли его лихорадят. Страдания любимых чувствуются намного острее собственных. Крэй стиснул челюсти и закрыл глаза. Он чувствовал внутреннюю борьбу, он ощущал ее физически и понимал, что сейчас в этой комнате, с кровавыми слезами, слезами из пепла потерь и воспоминаний идет война жизни и смерти.

— Она жива отец. И не умрет.

Император сел в кресло. Его глаза стали влажными и алые соленые капли оросили щеки.

— Кассандра была права, когда говорила, что дети — это самое лучшее, что может случиться с нами в жизни. Как же хорошо, что я это понял еще с твоим рождением.

Крэй знал, что отец любил смотреть на жаркие угли, растворяясь мысленно в изменчивых языках пламени. Зачастую он так и засыпал в кресле, погружаясь в грезы снов, уносящих его по пространствам своих видений.

Крэй боялся нарушить тишину и смотрел на отца.

— Я возьму сына, который очень нуждается во мне, и мы пойдем к его маме, но сперва я хочу поговорить с тобой мой мальчик. Уважь старика, выслушай, пусть это будет исповедь отца, не императора, мы никогда с тобой не беседовали, вот так… только вдвоем…

Крэйя захлестнули эмоции. Он нашел в темноте его глаза. Они мерцали, и наконец-то он увидел в них эмоцию — отчаянное желание, и что-то еще. Уязвимость, которой он никогда в нем прежде не замечал. Его зубы были крепко сжаты, и он видел, как ему тяжело. И отец тихо заговорил, смотря на огонь. Его глаза были устремлены туда, где жили воспоминания…

— Мое собственное прошлое едва ли было идеальным. Что ты видишь, когда смотришь на меня? Мои отсутствующие глаза? Но несмотря сколько мне лет я все еще в душе десятилетний мальчик, живущий с отцом и матерью, и мы все любим друг друга. А вот я молодой юноша, с крыльями за спиной, амбициозный, властный, пользующийся своей властью и мечтающий встретить любовь свой жизни… Кассандра… Я любил твою мать. Кассандра моя любимая женщина все эти годы. Я хотел с ней обвенчаться, но она была всегда против, — усмехнулся император, — она любила свободу во всем, она считала, что так наши отношения будут ярче, я добиваюсь, а она… она позволяла мне ее любить… она была очень молода, когда я ее увидел и забрал в гарем как наложницу, именно этот факт она мне не могла простить. Но именно она подарила мне тебя. Я горжусь тобой Крэй. — Император вздохнул, смотря в никуда. — Но мой мальчик быстро вырос, и покинул дом, но мы все равно связаны друг с другом нерушимыми узами. А моя женщина рядом со мной, и она не дает мне горевать. Но больше малыши не играют у моих ног, но рядом со мной всегда она. Я не идеален, в моей жизни было все… Пойми сын, я никогда не прекращал

любить и уважать твою мать, и если бы не встретил Алиэну то, ни за что не отпустил бы Кас. Даже несмотря на то, что она больше не смогла подарить мне детей. Я помню всю радость, я помню всю боль что мы пережили с ней вместе. И мы оставались просто вместе, она всегда была рядом. А потом я встретил ее… маленькую, такую ранимую золотистую драконницу. И она оказалась моей истинной, я почувствовал сперва тонкую ниточку связи между нами, не сразу, но постепенно мы сближались, и наша связь крепла. И я вновь почувствовал себя молодым, любимым и тем, кто обрел свою душу. И я вновь люблю и живу в этой жизни как прежде. Я с ней словно мальчик, непоседа, милый, веселый, озорной слегка. И мне мало жизни… И мы с ней только вдвоем! Ложимся вместе и встаем, смеемся и радуемся, и любим так, как никогда, словно каждый раз последний. И она грустить мне не дает. И жизнь опять летит вперед… Я всегда боялся, что уйду первым, как несправедливо быть истинным в мои годы… и как это прекрасно! Это Счастье и Боль. Но у счастья тоже есть предел… И вот темнота сгустилась надо мной — моя жена умирает и самые лучшие целители не в силах помочь. Они поддерживают в ней силы, но не дают выздоровление. Я чувствую ее боль и смотрю в будущее вздрагивая от ужаса. Я готов уйти следом за ней, и снова я старик… и жизнь жестокая вещь. Издеваясь, заставляет старость выглядеть глупо, величие и сила уходят. И я соглашаюсь с упрямым фактом, что ничто не может продолжаться вечно и бреду устало в никуда. О, Всеединый, как жизнь длинна, когда не радует она…

Исповедь отца словно лезвие под ребрами прокручивает. Достает, вгоняет снова и опять крутит. Заорать захотелось, чтоб замолчал, но Крэй стиснув зубы молча слушал отца.

— Я не хочу сынок прожить остаток своих дней в полном одиночестве среди людей, считающих меня мертвецом. Не в эту минуту, когда мой народ хочет видеть улыбку на моем лице и наконец-то праздновать победу над тварями, праздновать рождение золотого наследника. Я буду плакать ночью, в тишине и беззвучно.

— А если удаться ее спасти? — тихо произнес Крэй. — Я попрошу тебя только об одном, тот, кто спасет ее, пусть будет ценен для тебя.

— Ты говоришь загадками мой сын. Если такой целитель сможет спасти мою девочку, то я… невзирая ни на что отблагодарю его, даже, если им окажется просто человек, — император взглянул внимательно на сына.

Крэй пристально посмотрел в глаза отцу, — Мы спасем Алиэну, и в будущем, я не против еще иметь братьев и сестер.

Император слабо улыбнулся, наклонился и положил руку на плечо сына, — Обещай, что встанешь рядом с братом. Я назначу тебя регентом при любых обстоятельствах. Моему решению никто не посмеет перечить, особенно последнему. Возвращайся во дворец. Вместо себя назначь того, кого считаешь достойным, да и ребятки твои заждались повышения тем более столько лет войны и такая победа!

— Но отец, не хорони себя раньше времени. Ты еще увидишь внуков.

— А ты подаришь мне их?

Крэй улыбнулся, — Но я говорил не о себе…

Император тихо засмеялся.

Крэй посмотрел на свои руки, на кольцо с фамильной печаткой, как и у отца. Еще ни разу жизнь не ставила перед ним выбора — что для него главное. Он был рожден, воспитан и образован для того, чтобы соответствовать своему положению. Основой его жизни был долг перед своим народом. Крэй вздохнул, понимая, что невзирая ни на что он поступит как должен. Его отец чуть ли не впервые обратился к нему с просьбой, хотя сам дал ему так много.

— Я обещаю встать рядом с братом. Но и ты обещай выслушать меня и все мною сказанное не торопясь обдумать.

— Ты раскрыл очередной заговор? — задумчивая складка легла на его лбу. — Я читал отчеты о секте, знаю о победе над тварями, знаю о железной штуке под названием корабль, слышал о девушке белой драконнице и о том, что она маг с уникальным даром… — император взглянул цепко на сына. — Я многое знаю мой мальчик, я правитель Империи и хочу, чтобы именно ты рассказал мне о проделанной тобою работе. Я доверяю тебе во всем.