Луна для влюбленных

Арчер Джейн

Мэверик тоже поднялся с места:

– Благодарю за помощь. А вы уверены, что увезти Розалинду отсюда – это правильно?

– Но неужели вы согласны оставить спою дочь здесь?

– Мария ведь все знала, да?

– Что вы хотите сказать? – спросил отец Баптисте.

– Она хотела, чтобы вы связались со мной в случае, если Роза умрет до того, как девочка станет взрослой?

– Да.

– Она знала, что эта частица ее всегда останется со мной.

– А вы с ней.

Синтия почувствовала, как по телу ее пробежал

холодок. Она ревновала Мэверика к этой давно умершей женщине, которая все еще удерживала его через ребенка. Синтия не могла справиться с этим неприятным чувством. Она ощущала себя ничтожной перед лицом столь сильной любви и глубокого горя.

– Мы не можем заставить Розалинду уехать с нами, – задумчиво сказал Мэверик. – Это было бы, неправильным. Мы дадим ей возможность решить все самой.

– Вы можете предоставить ей право выбора, – сказала Синтия, – но, думаю, она поступит так, как захочет, а если что-нибудь будет противоречить ее желанию, тотчас же наведет порядок, все поставит на место одним движением своей туфельки на высоком каблуке.

– Не думаю, что она станет считаться с какими-нибудь правилами, кроме тех, что установит сама, – хмуро заметил Мэверик.

Глава 6

– Мне кажется, что вы потащили меня к югу от границы Штатов не с лучшими намерениями, – сказала Синтия, опередившая Мэверика и теперь толкавшая хлипкую дверь таверны.

В ее голосе и движениях проскальзывал гнев. У Синтии было время на то, чтобы принять горячую ванну и отдохнуть в относительно комфортабельной постели. Ее тело перестало болеть, одежда была выстирана и пахла чистотой и свежестью. Она уже дважды вкусно и сытно поела и впервые за много дней чувствовала себя хорошо.

Лучи заходящего солнца окутали Тьюлу розоватым сиянием. Легкий вечерний ветерок развеял остатки дневного зноя. Перед домом сидел молодой мужчина: он пощипывал струны гитары и пел песню на языке яки. Женщины столпились возле колодца и болтали. Группа мужчин направлялась к таверне. Они оживленно разговаривали и жестикулировали.

– Я вам ни разу не сказал, почему еду в Мексику. – Мэверик почти оправдывался перед Синтией.

Он чувствовал себя виноватым, и это было ему неприятно.

– Но вы решили, что недурно иметь под боком женщину, когда заберете своего ребенка. Так? – Она бросила на него сердитый взгляд.

– Признаю, что такая мысль приходила мне в голову.

– Я поехала с вами не для того, чтобы стать нянькой, и вы это знаете. Но вы вообразили, что я буду делать все, что вам захочется... – Она умолкла и почувствовала, что краснеет.

– Вы же знаете, что вместе нам хорошо. – Он остановился рядом с ней.

– Я достаточно ясно выразила свое желание.

– Я тоже.

– Ничего подобного. – Ее зеленые глаза метали молнии. – Вы ни слова не сказали о ребенке, о своем неожиданном отцовстве, которое не оставит вам времени для работы

над книгой.

– У меня всегда найдется время для вас. – Мэверик почувствовал, как в нем поднимается гнев. – Розалинда, возможно, не пожелает ехать с нами.

– Дело не в этом. – Она сжала кулаки. – Вы знаете, что я не поехала бы с вами, если бы знала о Розалинде. Вам просто была нужна любая женщина, способная заботиться о вашем ребенке.

– Вы кипятитесь из-за пустяка.

– Это Розалинду вы называете пустяком?

– Да, она не подарок, с ней хлопот не оберешься, но это не имеет никакого отношения к тому, что происходит между нами.

Мэверик подошел к Синтии ближе, стараясь подавить ее своим ростом и мощью.

– Кроме того, это вы начали свои игры в издателя и писателя. Вы втянули в них даже отца Баптисте. Неужели у вас нет никаких нравственных устоев?

– Нравственных устоев?

Она ударила его по щеке, потом в ужасе отступила назад. Никогда в жизни Синтия не поднимала руку на другого человека, если не считать случая с Хаскелом Рейнзом, но то была самозащита. Ей было отвратительно насилие.

Мэверик потер щеку.

– Вы привыкли все делать по-своему. Да?

– Прошу прощения. Это совсем на меня не похоже.

– В чем дело?

– Я уверена, что отец Баптисте найдет кого-нибудь, кто проводит меня обратно в Лордсберг. Желаю вам удачи с Розалиндой. Думаю, вы найдете женщину, способную помочь вам в воспитании дочери.

Она резко повернулась, чтобы уйти, но он удерживал ее.

– Если хотите устроить сцепу, валяйте!

Мэверик приблизил к ней лицо, потирая ее руки вверх и вниз.

Синтия попыталась уклониться.

– Пустите меня!

– Теперь вам от меня не убежать. – Он помрачнел. – Я буду целовать вас до тех пор, пока вы не потеряете сознание, и сделаю это на виду у всех, чтобы показать вам, чего я от вас хочу.

– Что вы имеете в виду?

Синтия смущенно заметила, что прохожие останавливаются и глазеют на них.

– Вы отлично понимаете, что я хочу.

Мэверик склонился к ней ближе. Синтия ощутила его теплое дыхание на своем лице. Но вдруг он оттолкнул ее.

– Я устал от ваших игр. Вы хотите, чтобы я произнес это вслух? – Мэверик придвинулся еще ближе и понизил голос. – Я хочу вас. Ужасно. Отчаянно. И вы чувствуете то же самое.

– Вы желали Марию так же сильно? – дерзко спросила Синтия. Она не могла поверить, что произнесла эти слова.

И тут его лицо просветлело.

– Так вот в чем дело!

Мэверик прижал ее к груди и принялся нежно гладить по спине. Синтия чувствовала мощное биение его сердца. Еще несколько мгновений она была в его объятиях, думая о том, что он опять ничего не понял.

– Марии нет в моей жизни больше десяти лет. – Мэверик прервал ее размышления.

Это был вовсе не тот ответ, который она хотела бы услышать.