Луна моего сердца
Шрифт:
— Боялась…
— Иди к себе и отдыхай. Завтра можешь не спускаться раньше обеда. Боану я предупрежу, — усталым голосом произнёс хозяин. — Я постою пока здесь.
На пороге двери, ведущей в заднюю часть дома, я расслышала, как он ругнулся вполголоса:
— Проклятый Храмер!
Обернуться я так и не решилась, тенью проскользнула наверх, в спасительную темноту комнаты, и, не раздеваясь, как подкошенная рухнула на разобранную ко сну кровать. Силы вдруг оставили меня и хотелось только одного: забыться и уснуть. А когда я проснусь — приму ванну с отваром череды. Вода смоет
С этими мыслями я и провалилась в чёрный сон.
Глава 12
Весь следующий день я не видела хозяина. Боана сказала, что он ушёл рано утром, пока я ещё спала. В какой-то мере, это меня даже обрадовало, потому что я не знала, как буду смотреть ему в глаза и что в таких случаях надо говорить.
Распорядительница дома только понимающе улыбалась, видя мою рассеянность и неразговорчивость. От всего этого мне было ещё более неловко: почему-то не хотелось выглядеть в глазах метрессы доступной и корыстной. Раньше бы меня не волновало, что думают слуги-полукровки, но теперь, почти став равной им, я, наконец, разглядела, что мы не так уже и отличаемся.
Эта мысль поначалу привела меня в ужас. Я воспитывалась с твёрдой верой в собственное божественное происхождение, и дар, которым каждая из нас наделена с рождения, был лишним тому доказательством. Полукровки обладали им в меньшей степени, а Пришлые и вовсе походили на безголосых птиц, вся красота которых без способности к пению пропадала зря и годилась только для зачатия более удачных особей.
Оказавшись по другую сторону, я впервые почувствовала бессильную ярость, желание царапать ногтями стену, отрицая, что та сделана из камня и не поддастся жалким попыткам сломать её. Я теряла свой дар.
Огоньки пламени больше не желали плясать по кончикам моих пальцев. Всё, что я смогла сделать — это добиться ощутимого покалывания и покраснения ладоней. Меня словно обескрылили, отняли то, чем я гордилась и благодаря чему считала себя особенной, аристократкой крови и госпожой земли Илиоса.
Ныне же я не имела права делать вид, что чем-то отличаюсь от Пришлых. Значит, дело не в происхождении, и легенды о чистоте крови — не более чем красивые сказки? Мой мир рушился, а я ничего не могла с этим поделать. Оставалось только наблюдать и прикидывать, смогу ли построить на руинах дом прочнее прежнего.
— Госпожа, не хотите ли попить со мной чай?
Предложение Боаны прозвучало дико и странно: метресса была самой энергией, заключённой в тело женщины. Она не терпела праздности и полагала, что предаваться раздумьям и мечтам можно и во время уборки или полировки мебели. Распорядительница не гнушалась делать то, с чем вполне могли справиться остальные слуги.
— Чай? — повторила я, удивлённо смотря на женщину. Даже тряпка, которой я стирала пыль со статуэток на каминной полке, казалось, приросла к рукам.
— Конечно, но не здесь, — Боана оглянулась по сторонам. — А знаете что, Леонтина, лучше прикажите подать его наверх, в вашу комнату.
Добрая женщина делала вид, что я и впрямь распорядительница этого дома, а не чисто номинальная, жалкая фигура. О чём она хотела со мной переговорить?
— Хорошо.
Горничная Сильвия вошла так быстро, будто специально ждала под дверью. Или подслушивала. Она хмуро кивнула и удалилась выполнять распоряжение, предварительно одарив меня уничижительным взглядом. Я её понимала: разница в наших положениях была минимальной, но она вынуждена мне подчиняться.
— Почему вы обращаетесь со мной как с хозяйкой? — спросила я Боану, когда дверь моей комнаты закрылась за нами. Женщина хитро улыбнулась, так что под глазами пролегли лучики морщин и произнесла:
— Надеюсь, вы принесете свет в этот дом.
— Что это значит? — чтобы скрыть смущение я отпила из чашки ароматный напиток со сливками.
— Только то, что сказала. Вы сможете родить, Леонтина, я же вижу. Во мне больше древней силы, чем в некоторых чистокровных. И поэтому я хочу предупредить вас: вера Асейя — подруга хозяина — сделает всё, чтобы вы попали в число отобранных для обряда Плодородия. Она-то зачать не может. Решающий день для вас — завтра.
— Зачем мне это знать? Вам какой с этого прок?
— Может и есть, — вздохнула Боана. На мгновенье мне почудился странный блеск в её глазах, но стоило моргнуть, как они снова излучали лишь желание помочь ближнему. Метресса напоминала мне сваху, старающуюся угодить обеим сторонам.
Я же боялась только одного: что Боана и есть та связная, которая должна помочь мне безопасно шпионить за делами хозяина. Не хотелось бы разочароваться в её верности и преданности дому.
Тем временем экономка с присущей ей ловкостью вынула из кармана тёмного платья матерчатый мешочек, пахнущий хранящимися в нём травами. Я испугалась, но виду не подала: он точь-в-точь походил на те, в которых я прятала высушенные стебли и корешки, необходимые для приготовления отвара Вожделения.
— Что это? — сухо спросила я, стараясь казаться равнодушной.
— Я думала, вы мне скажете.
— Откуда мне знать?
— Разве чистокровные не разбираются в травах?
Я встала и отошла к окну, словно хотела избежать проницательного взгляда Боаны. Мне казалось, она всё знает, и почему-то хочет вырвать признание. Значит, хозяину пока не сообщила.
— Что вы хотите этим сказать?
— Не сердитесь, госпожа. В подвал, конечно, мало кто заходит, а по углам и вовсе не заглядывают, но всё же место для тайн ненадёжное.
— Вы мне угрожаете?
— Нет. Наоборот, я хочу вам помочь. Это ведь я вчера подсказала хозяину, где вас искать в столь поздний час, — Боана продолжала улыбаться и смаковать остывший чай.
Я чувствовала себя птицей, попавшей в тщательно замаскированные силки, все попытки которой вырваться приводили лишь к тому, что петля на ноге затягивалась всё сильнее.
— Присядьте, Леонтина. Я объяснюсь.
Я подчинилась и заставила себя опуститься на стул со спокойным выражением лица. Просто вежливое любопытство, не более.