Луна над Сохо
Шрифт:
Игла вошла в бороздку, послышалось шипение и треск — и сквозь них кларнетное вступление Гудмена. Потом соло Тедди Уилсона на клавишах, потом снова кларнет Бенни. Партия Крупы на ударных была здесь, к счастью, весьма скромной. Эта аранжировка уже гораздо больше походила на мелодию, которую играл бедняга Уилкинсон.
— Нет, мне нужна более поздняя запись, — сказал я.
— Сколько хочешь, — ответил папа. — Эта-то была сделана всего лет через пять после того, как написали саму песню.
Мы поставили еще пару таких же пластинок, в том числе и Билли Холидей. Эту мы слушали достаточно долго, потому что творчество леди Дей — одна из немногих вещей, в отношении которых наши с папой вкусы совпадают. Печальная, медленная — эта запись и помогла мне понять, чего не хватает
— Там был затактовый ритм, — сказал я. — Музыкантов было больше, и она была более свинговая.
— Свинговая? — переспросил папа. — Это же «Body and Soul», она в жизни не была свинговой.
— Да ладно, — сказал я, — кто-нибудь наверняка делал такую аранжировку, хотя бы и специально для белых.
— Прикуси язык, такими вещами не шутят, — ухмыльнулся папа. — Но, знаешь, кажется, я понял, что нам нужно.
С этими словами он сунул руку в карман и достал прямоугольный предмет из стекла и пластика.
— Ты купил айфон, — заметил я.
— Айпод, если быть точным, — отозвался родитель. — У него неплохие динамики.
И это сказал человек, пользовавшийся усилителем «Квад», произведенным полвека назад, потому что он не транзисторный, а ламповый! Протянув мне наушники, папа провел пальцем по экрану айпода так уверенно, словно всю жизнь пользовался сенсорными гаджетами.
— Послушай-ка эту, — сказал он.
Это была она. Оцифрованная, конечно, однако все помехи и шумы, способные порадовать сердце любителя старых записей, полностью сохранились. Четкая оригинальная мелодия «Body and Soul» — и при этом достаточно свинговый ритм, чтобы под нее можно было танцевать. Если я не ее слышал тогда, возле тела саксофониста, то уж наверняка ее исполняла его группа.
— Кто это? — спросил я.
— Кен Джонсон, — ответил папа, — Змеиные Кольца [11] собственной персоной. Это запись с пластинки «Blitzkrieg Babies and Bands», очень неплохо оцифрованная. В описании указано, что на трубе играет Болтун Хатчинсон. Но совершенно очевидно, что это Дейв Уилкинс — стиль совсем другой.
11
Кен Джонсон по прозвищу Змеиные Кольца (1914–1941) — один из первых чернокожих британских поп-музыкантов. Он создал собственную негритянскую музыкальную группу, которая первой в Англии исполняла свинг. Тогда же он получил прозвище Змеиные Кольца за то, что заплетал волосы в косички: позднее эту манеру перенял ямайский музыкант Боб Марли.
— Когда была сделана эта запись?
— Пластинку записали в тридцать девятом в студии «Декка» в Хемпстеде, — сказал папа, устремив на меня заинтересованный взгляд. — А это ты что же, ведешь расследование? В прошлый свой приезд ты ни о чем подобном даже не заикался.
На эту удочку меня не поймаешь.
— А с чего ты вдруг сел за клавиши? — сменил я тему.
— Хочу вернуться на сцену, — ответил родитель, — и стать новым Оскаром Питерсоном. [12]
12
Оскар Питерсон (1925–2007) — легендарный канадский джазовый пианист, композитор, руководитель трио, преподаватель и один из самых выдающихся пианистов — виртуозов джаза.
— Серьезно?
Это было чересчур самонадеянно — даже для моего папаши.
— Серьезно, — кивнул он и подвинулся на диване поближе к синтезатору.
Пару тактов «Body and Soul» сыграл, не слишком импровизируя, — а остальное преподнес в совсем другом стиле, который вряд ли когда-нибудь смогу понять и полюбить. Похоже, моя реакция его разочаровала — папа не перестает надеяться, что однажды я дорасту-таки до настоящей музыки. Но, с другой стороны, все бывает в этой жизни — завел же он себе айпод.
— А что случилось с Кеном Джонсоном?
— Погиб
Я сильно сомневался, что конечная цель моих поисков — мстительный дух рейхсмаршала Германа Геринга, но проверить на всякий случай стоило.
13
Имеется в виду бомбардировка Великобритании нацистской Германией в период с 7 сентября 1940 года по 10 мая 1941-го, часть Битвы за Британию. Хотя бомбили многие города по всей стране, все началось с бомбардировки Лондона в течение 57 ночей подряд. К концу мая 1941 года в результате бомбардировок погибли более 40 000 мирных жителей, половина из них — в Лондоне.
14
Североафриканская кампания (10 июня 1940 года — 13 мая 1943 года) — военные действия между англо-американскими и итало-немецкими войсками в Северной Африке, на территории Египта и Магриба, во время Второй мировой войны.
Мама вытурила нас из спальни, чтобы переодеться. Я заварил еще чаю, и мы уселись в гостиной.
— И знаешь еще что? — проговорил папа. — Я хочу выступать с какой-нибудь группой.
— На клавишах? — спросил я.
— Ритм есть ритм, — отозвался папа, — а инструмент — всего лишь инструмент.
Да, джазмен живет, чтобы играть.
Мама вышла из спальни в желтом сарафане. Платок она тоже сняла. Волосы у нее были разделены на прямой пробор и заплетены в четыре толстые косы. Увидев ее, папа ухмыльнулся. Когда я был маленьким, мама выпрямляла волосы строго раз в полтора месяца. И вообще каждый выходной я наблюдал, как какая-нибудь тетушка, кузина или просто соседская девчонка сидит в гостиной и выпрямляет свои волосы при помощи химии. И если бы не пошел как-то раз в двухтысячном году на дискотеку с Мегги Портер, чей папа был просто чудовище, а мама — страховой агент и чьи кудрявые волосы свободно ниспадали на плечи, то вырос бы с убеждением, что волосы всех чернокожих девушек по природе своей пахнут гидроксидом калия. Лично мои вкусы в этом вопросе совпадают с папиными: мне нравится, когда волосы распущены или заплетены в косу. Но первое правило относительно волос чернокожей женщины гласит: не говори о ее волосах. А второе — никогда, ни при каких обстоятельствах не прикасайся к ее волосам, не получив на это письменного разрешения. В том числе после секса, свадьбы или смерти, если уж на то пошло. И правила эти незыблемы.
— Тебе надо постричься, — заметила мама.
Под «постричься» она, конечно, имела в виду побриться наголо и ходить, сверкая лысой макушкой. Я пообещал, что непременно так и сделаю, и она направилась на кухню готовить ланч.
— Я родился во время войны, — сказал отец. — Твою бабушку эвакуировали до родов, и поэтому у меня в свидетельстве о рождении написано «родился в Кардиффе». Но, к счастью для тебя, еще до конца войны мы вернулись в Степни.
Иначе были бы валлийцами, а в папином представлении это даже хуже шотландцев.
Он рассказал, каково было жить и расти в послевоенном Лондоне. Тогда, сказал он, война словно бы еще продолжалась в сознании людей — из-за руин, оставшихся после бомбежек, из-за продуктов, которые выдавались по карточкам, из-за поучений Национального радио.
— Разве что взрывы кончились, — добавил он. — Но в те дни все еще говорили о Боули, погибшем при взрыве на Джермин-стрит, и Гленне Миллере, не вернувшемся из боевого вылета в сорок четвертом. Тебе известно, что он был самым настоящим майором американских ВВС? — спросил папа. — Он и до сих пор числится пропавшим без вести.