Луна Паука
Шрифт:
Но теперь пришло время показать Лорду Олдрику Джитану вкус того, что он искал. Карибдус внимательно изучал шестерых мужчин, стоявших рядом. Его чувства проникли глубоко, анализируя их психику. Да, они прекрасно подойдут. В них таилась необходимая свирепость. Его нужно было только вызвать.
“Все очень просто, милорд. Карибдус сделал знак стражнику у двери, чтобы тот закрыл ее, и направился к дворянину.
– Положи артефакт прямо на ладони.- Некромант обошел вокруг стола и остановился позади Олдрика. Он наклонился вперед, чтобы прошептать на ухо Лорду Джитану: - Здешние люди хорошо послужили тебе. Они
Аристократ слушал, как Кариб объяснил, что ему нужно сделать. Поначалу Олдрик выглядел встревоженным, но выражение его лица быстро сменилось нетерпеливым ожиданием.
Как только он закончил, Ратмианец отступил назад. Олдрик посмотрел на своих верных последователей, одним взглядом собрав их вокруг стола. Долго служа Господу Джитану, они молча повиновались. Никто из них не знал, что произошло в руинах.
Олдрик сосредоточился на узоре паука, мысленно лаская каждую конечность и очерчивая контуры тела. Пока он смотрел, фигура, казалось, двигалась сама по себе. Ноги лениво вытянулись, как будто паук внутри зашевелился и проснулся. Две яркие красные вспышки-глаза-снова посмотрели на аристократа, который ухмыльнулся.
Без предупреждения паук покинул свою позицию. Тем не менее, в своем следе, призрачная форма оставила копию самой себя. Не успел первый отойти, как второй последовал его примеру. Он также оставил после себя дубликат...и тот тоже двинулся дальше.
Олдрик постепенно осознал, что, за исключением Карибдуса, никто из окружающих его людей не видел этого удивительного волшебства. Он почти сказал что-то, но некромант внезапно снова оказался у его уха.
“С Вами Благословение Астроги, чтобы даровать, мой Господь…”
Теперь пауки застыли на вершине Шара и на руках Лорда Джитана. Как ни странно, Олдрик не почувствовал отвращения от их прикосновения. Он пристально посмотрел на темных паукообразных, затем сосредоточился.
Каждый паук подпрыгивал в воздух к одному из своих последователей.
Только в конце концов люди, казалось, заметили этих существ, слишком поздно, чтобы кто-то из них мог что-то сделать, кроме как закричать, когда паукообразные, увеличиваясь в размерах, приземлились на их головы.
С хриплым шипением пауки с кровавыми глазами погрузили ноги в черепа своих жертв.
Шестеро пораженных стражников попятились назад, некоторые тщетно цеплялись за нависшие над ними ужасы, другие просто пытались убежать. Однако ни один из них не сделал больше нескольких шагов, прежде чем упасть на четвереньки.
С их губ срывались звериные вопли. Трансформация охватила каждого из избранных Олдрика. Их спины начали выгибаться и утолщаться. Ноги стали жилистыми, а ступни почти исчезли. Их руки вытянулись и сузились, а ладони превратились в растопыренные лапы, но лапы все еще могли хватать и заканчивались острыми когтями, предназначенными для забивания плоти. В своем безумии они принялись рвать на себе одежду, с одинаковой легкостью срывая с себя одежду и доспехи и с дикой яростью разбрасывая все вокруг. Однако ничто не приближалось ни к лорду Джитану, ни к Карибдусу, и некромант незаметно отклонял их.
Затем из их грудей вырвались два нижних ребра с каждой стороны. Мутировавшие люди снова завыли, когда кровь и Ихор пролились на пол. Но раны быстро зажили, и из искривленных
В то же время грубый черный мех покрывал лицо и фигуру каждого мужчины. Черты исказились, растянулись и изменились. Уши и носы сморщились, и пока Олдрик Джитан продолжал зачарованно смотреть, глаза снова и снова разделялись, собираясь вместе, как виноградные гроздья, в две жуткие группы. Хотя глаза—все глаза-оставались внешне вполне человеческими, за исключением того, что и белки, и зрачки были теперь кроваво-красными, они смотрели без всякого сострадания или здравомыслия.
Все шесть трансформированных фигур зашипели, обнажив острые, пожелтевшие клыки, с которых капал яд.
И на макушке каждого нового ужаса продолжал крепко цепляться паук. Их красные глаза сфокусировались на Олдрике, и шесть существ, которые когда-то были людьми, внезапно затихли. Как один, они повернулись к улыбающемуся аристократу...и опустились на колени.
Они были пауками, огромными пауками ... но все равно оставались людьми. Пауки, люди...и что-то первобытное, что аристократ не мог определить...не то, чтобы это его действительно волновало. “Невероятно…”
“Они стали детьми Астроги, которые когда-то насчитывали тысячи, - объяснил некромант, словно читая лекцию на уроке истории.
– Смертные благословлены его благосклонностью, его подобием.”
Дети Астроги подпрыгивали на четырех задних конечностях. Остальные четыре отростка постоянно открывались и закрывались, словно в нетерпении выполнить приказ Олдрика.
“Ваши враги обречены, милорд, - пробормотал Карибдус.
– Дети беспрекословно служат хозяину сферы. Вы должны знать, что обладание такой силой Луны даже до наступления конвергенции является верным признаком вашего права на наследие, которое она хранит. Все, о чем ты мечтаешь, все, на что ты претендуешь, будет твоим, помяни меня.”
“Все это...
– согласился Олдрик, разглядывая тех, кто когда-то преданно служил ему как люди, а теперь будет служить и меньше, и больше.
“И с учетом этого, - продолжил Карибдус, - у нас есть задача. Один из ваших врагов дал о себе знать, и он поражает в самое сердце ваши надежды и желания…”
Олдрик вскочил на ноги, яростно скривив губы. “Что ты имеешь в виду?
Выражение лица Ратмиана оставалось бесстрастным. “Он в доме Несардо, с госпожой Салин.”
Зловещий взгляд Лорда Джитана тут же обратился к чудовищам, которые когда-то были людьми.
Карибдус кивнул. “Именно так я и думал, милорд.…”
ГЛАВА ПЯТАЯ
С приближением вечера над городом пронеслась сильная буря, самая сильная из которой в конце концов обрушилась на дом Несардо. Там буря, казалось, остановилась, как растение, пустившее корни. Она бушевала и бушевала, но не собиралась ослабевать.
"Кажется, бури бывают всегда", - подумал Зэйл, когда гром снова сотряс здание. Однако дождь-не большее зло, чем Солнце или Луна. Только те, кто совершает темные дела, предпочитают прикрывать этим свое зло.