Луна предателя
Шрифт:
— А что случилось с Иларом? Его поймали? — прошептал он в темноту.
— Не знаю.
Алек коснулся щеки Серегила, ожидая почувствовать влагу слез. Глаза друга были сухими.
— Однажды, вскоре после нашей встречи, Микам сказал мне, что ты не прощаешь предательства, — тихо сказал юноша. — Потом то же самое повторил мне Нисандер. Они оба считали, что таково следствие того, что случилось с тобой в Ауренене. Это из-за него, да? Из-за Илара?
Серегил прижал ладонь Алека к губам, потом приложил руку юноши к своей груди,
— Поруганные любовь и доверие… Я ненавижу его за это, за то, что он слишком рано лишил меня невинности. Я был избалован, глуп и упрям, но я ни к кому еще не испытывал ненависти. Впрочем, несчастье многому меня научило: я понял, что такое настоящие любовь, доверие и честь; понял, что их нельзя считать само собой разумеющимися.
— Ну, если мы когда-нибудь с ним повстречаемся, — пробормотал Алек, — я должен буду по крайней мере за это его поблагодарить. — Рука Серегила внезапно до боли стиснула его плечо.
— У тебя на это не будет времени, тали, — я раньше перережу ему глотку.
Глава 4. Новые путешествия
Серегил нашел Беку на следующее утро около загона. — Когда это твое посольство отправляется в Ауренен?
— Скоро. — Девушка повернулась и бросила на него вопросительный взгляд.
— Ты хочешь сказать, что едешь тоже?
—Да.
— Да будет благословенно Пламя! Мы должны встретиться с принцессой Клиа в маленьком рыбацком поселке у начала канала пятнадцатого числа этого месяца.
— Каким путем она собирается добираться до Ауренена?
— Не знаю. Чем меньше она говорит, тем меньше сумеют узнать пленимарские шпионы.
— Очень мудро.
— Если поторопиться, мы могли бы быть в Ардинли через три дня. Сколько времени тебе нужно на сборы?
— М-м… не знаю. — Серегил оглянулся вокруг, словно прикидывая, какие дела нужно успеть сделать в огромном поместье. — Два часа тебя устроят?
— Ну, если скорее ты не можешь… Глядя, как девушка решительно направляется в лагерь, Серегил решил, что в ней есть много и от ее матери, а не только от отца.
Алек сунул свой кинжал с черной рукоятью в сапог и поправил рапиру на левом бедре.
— Не забудь это. — Серегил снял в полки их наборы инструментов и перебросил один Алеку. — Если повезет, они нам пригодятся.
Алек открыл футляр из черной кожи и перебрал содержимое кармашков: отмычки, крючки, куски проволоки, клинья из твердого дерева, маленький светящийся камень, вделанный в изогнутую рукоять. Все эти приспособления сделал Серегил: таких инструментов на рынке не купишь.
Убедившись, что все на месте, Алек сунул футляр под камзол; приятно было чувствовать на боку знакомую тяжесть. Теперь оставалось приготовить лук — Черный Рэдли, собрать кое-какую одежду, уложить в спальный мешок всякие мелочи. У Алека никогда
Серегил закончил собственные приготовления и с грустью оглядел комнату.
— Хорошее было жилище.
Алек обнял его за талию и положил подбородок на плечо друга.
— Очень хорошее, — согласился он. — Но если бы не подвернулся этот предлог отправиться в путь, нашелся бы какой-нибудь еще.
— Пожалуй. А знаешь, нас избаловало уединение. — Серегил прижался к нему с похотливой улыбкой. — Вот увидишь, что значит оказаться в тесноте на борту какого-нибудь корабля, рядышком с солдатами Беки. Ты еще пожалеешь, что мы отсюда уехали, да и я тоже.
— Эй, там, готовы вы наконец? — требовательно спросила Бека, неожиданно появляясь в дверях. Увидев их, она неуверенно замерла на пороге.
Алек отскочил от Серегила и покраснел.
— Да, капитан, мы готовы, — сказал Серегил и тихо добавил, повернувшись к Алеку: — Что я тебе говорил?
— Прекрасно. — Бека постаралась за деловитостью скрыть собственное смущение. — А что будет со всем этим? — Она обвела рукой комнату. За исключением оружия и одежды, в доме все оставалось на своих местах, как и раньше. В очаге тлели угли, на полке у окна сушилась только что вымытая посуда.
Серегил пожал плечами и двинулся к двери.
— Кому-нибудь пригодится.
— Он все еще не носит рапиры? — когда Серегил вышел.
спросила Бека Алека,
— Не носит — со времени смерти Нисандера. Девушка печально кивнула.
— Какая жалость — такой великолепный фехтовальщик!
— Спорить с ним бесполезно, — сказал Алек, и Бека догадалась по его тону, что эту схватку он проигрывал уже не один раз.
Наконец они двинулись по ведущей на юг дороге. Несмотря на опасения Серегила, снова скакать рядом с Микамом было приятно. Они часто оказывались вдвоем впереди остальных, и тогда казалось, что прежние времена вернулись: они едут куда-то с поручением от Нисандера или из чистой удали затевают что-то сами.
Но потом солнце зажигало серебряные нити в волосах старого друга или на глаза попадалась негнущаяся изуродованная нога, и возбуждение Серегила уступало место печали.
Микам не был представителем первого поколения, которое он пережил, но опыт не делал потери более легкими. В Скале из тех тирфэйе, кого Серегил любил, только волшебники жили долго, но даже и они могли быть убиты.
Серегил то и дело ловил на себе смущенный взгляд Микама: того тоже преследовали подобные мысли, но, по-видимому, тирфэйе было легче принять сложившуюся ситуацию. И именно Серегил виновато сдерживал коня, чтобы поскорее присоединиться к Алеку, словно юноша был костром, у которого можно отогреться.