Луна предателя

Флевелинг Линн

— Таким же терпеливым, каким ты был в ту ночь, когда со своими дружками повстречал меня в тупе Хамана?

Эмиэль снова уставился на луну, но Серегил заметил, что тот усмехнулся.

— Отвечай мне.

— Я уже говорил тебе, изгнанник: мне нечего тебе сказать. Серегил пристально оглядел хаманца, потом отбросил меч. Металл зазвенел на неровных досках пола; в дверь заглянули изумленные солдаты.

— Оставайтесь там, пока я вас не позову! — отмахнулся от них Серегил. Он подошел совсем близко к Эмиэлю и сказал, понизив голос: — Вы, хаманцы, хорошо умеете заключать сделки. Вот тебе

выгодное предложение. Ответь на мой вопрос, и ты снова узнаешь вкус тетсага. Прямо здесь. Сейчас.

Эмиэль слегка отвернулся, и Серегил принял этот жест за отказ. Мгновением позже он оказался лежащим на спине; рот его наполнился кровью, перед глазами плясали черные пятна. Вся левая сторона головы — там, куда врезался кулак Эмиэля, — онемела.

Стеб и остальные уже почти скрутили хаманца, пока Серегил приходил в себя.

— Нет! Все в порядке! Уйдите, — выдавил он, с трудом поднимаясь на ноги. Взгляд, который бросил на него капрал, дал Серегилу понять, что позже ему предстоит объясняться с Бекой. И, что еще хуже, — с Алеком. Тот, наверное, предложит позаботиться о том, чтобы обе стороны головы болели одинаково… Впрочем, сейчас не время об этом думать.

На лице Эмиэля снова играла высокомерная усмешка.

— Ну так задавай свой вопрос, изгнанник. Задавай сколько угодно вопросов. Цена будет одинаковой за каждый.

— Что ж, справедливо. — Серегил языком ощупывал зубы, проверяя, все ли на месте. — Я знаю о тайной встрече, которую устроил Юлан-и-Сатхил несколько дней назад, знаю, о чем он вам сказал на ней. Ты не разделяешь симпатии своего дяди к Скале. Как он принял твой рассказ о том, что ты узнал?

Эмиэль презрительно фыркнул, потом ударил Серегила по щеке — достаточно сильно, чтобы тот покачнулся.

— И ради этого ты жертвуешь своим хорошеньким личиком? Он, конечно, был шокирован и огорчен. Клиа-а-Идрилейн строго придерживается атуи, как и ее мать. Эта же ваша новая царица… — Хаманец покачал головой. — Даже мой дядя засомневался:

не стоит ли нам подождать, пока сменится еще одно поколение, прежде чем отменять Эдикт об отделении. Так же думают многие другие кирнари.

— Ты очень щедр в своих ответах, — пробормотал Серегил; ему даже почти удалось криво улыбнуться.

— Спрашивай еще.

Серегил глубоко вздохнул и напряг мышцы, решив, что на этот раз его не удастся застать врасплох.

— Хорошо…

Но Эмиэль снова нанес неожиданный удар — не в лицо, а в живот. Серегил согнулся вдвое, ловя воздух ртом. Когда ему удалось отдышаться, он спросил:

— Ты знал о тайных беседах благородного Торсина с Юланом-и— Сатхилом?

— Вирессийцем? Нет.

Серегил прислонился к стене, прижав руку к животу. В ушах у него звенело, голова разламывалась, но он все-таки заметил, как поразил противника последний вопрос.

Он подумал, не задать ли еще вопрос о связях Торсина, однако решил этого не делать: не стоило слишком много давать понять Эмиэлю, если он и правда ничего не знал о делах покойного посла. С хриплым смешком он сказал:

— Так ты считаешь мое лицо привлекательным?

Эмиэль угрожающе шагнул к нему.

— Это следующий вопрос, изгнанник? Серегил поспешно сделал шаг в сторону.

— Нет, я его снимаю.

—

Ну так я отвечу на него бесплатно. — Усмехаясь, Эмиэль сказал громко, чтобы слышали солдаты за дверью: — Ты всегда был смазливенькой потаскушкой, изгнанник, даже лучше того предателя-чиптаулосца, которому ты продался тем летом. — Слова хаманца пригвоздили Серегила к месту. — Ты не помнишь этого, но я тоже там был. Я видел и тебя, и Илана-и-Сонтира — его ведь так звали? Того человека, ради которого ты убил моего родича? Очень жаль, что его интересовала не только твоя задница, ты, убийца— гастролер! Может быть, тогда мы все остались бы друзьями, он бы просто передавал тебя по кругу. Тебе ведь это уже тогда нравилось!

Слова ранили сильнее любого удара. Позор был горек, как желчь. Как много из сказанного поняли стоявшие за дверью воины Ургажи? Издевательский взгляд Эмиэля, казалось, жег его кожу. Серегил поднял меч и вышел из помещения.

— Я не особенно хорошо понимаю по-ауренфэйски, но мне не понравился его тон, — прорычал Стеб, когда Серегил отдавал ему клинок.

«Эмиэль-и-Моранти только что признался: он пытался задушить Клиа. Убейте его», — вот и все, что надо было бы сказать…

Удержав готовые сорваться слова за окровавленными губами, Серегил покачал головой.

— Проследите, чтобы с нашим гостем ничего не случилось, солдаты, — даже грубого слова он не должен услышать.

Как он и опасался, новости распространялись среди Ургажи быстро. За дверью его уже ждал Алек.

— И чем это ты теперь занимался? — рявкнул он, поворачивая к свету лицо Серегила, чтобы оценить новый ущерб. Серегил высвободился и двинулся к дому.

— Не беспокойся, все было так, как я сам того хотел.

— Вот об этом-то я и беспокоюсь.

— Ничего похожего на прошлый раз. Я дразнил его, чтобы заставить проговориться. Атуи требовал, чтобы он меня ударил.

— Так, значит, бить тебя — проявление чести с его стороны?

— Абсолютно. К тому же у него вырвались некоторые интересные замечания.

— Серегил остановился у входа в главный зал и сказал, понизив голос: — Как мы и боялись, разговоры Юлана принесли очень много вреда. Честь Фории теперь под вопросом, и некоторые из тех, кто нас поддерживал при жизни Идрилейн, колеблются. Однако из того, что только что сказал Эмиэль, ясно, что о тайных встречах Торсина с Юланом никто не знал. — Серегил пощупал болезненное место под глазом, надеясь, что глаз не заплывет. — Если нам удастся использовать это для того, чтобы бросить тень на Вирессу, и доказать, что Клиа была отравлена, может быть, мы сможем снова привлечь многие кланы на свою сторону. Мне нужно поговорить с Адриэль.

— Она в зале.

Серегил хлопнул друга по плечу.

— Постарайся что-нибудь найти. Нам нужно знать, какую роль во всем этом играют хаманцы.

— Нелегкая задача, — признался Алек. — Если они выбросили что-то по дороге, мы можем никогда не найти улик.

— Нужно попытаться. В противном случае можно просто накрыть голову хвостом и позволить всему делу провалиться.

Адриэль разговаривала с Рилином и Меркаль у камина. Отозвав ее в соседнюю комнату, Серегил и Алек быстро рассказали ей о том, что удалось узнать.