Луна с неба
Шрифт:
— Ты сможешь! Ты должна!
Мне хотелось разреветься. Я перебросил ее руку через свою шею и повел по коридору. Когда мы добрались до открытой двери, я уже почти ее нес.
Мы оказались в большом зале с фонтаном посредине. За стойкой администратора женщина кричала в телефонную трубку:
— Охрана! Что происходит? Начинать эвакуацию? Что? Я вас не слышу! — Тут она заметила нас: — Охрана! Откуда тут дети? Девочка, похоже, ранена!
Я увидел двустворчатые двери с надписью «Совет директоров» и пошел прямиком туда. Женщина побежала за мной:
— Нет, вам туда нельзя!
Я обернулся. Из лифта выскочили два копа и быстро шли по коридору с пистолетами наперевес.
— Эй! — крикнул один из них, заметив меня, и оба припустили бегом.
Волоча на себе сестру, я рванул к двустворчатым дверям и распахнул их. В большой переговорной стоял длинный стол, за которым собралось много людей. Некоторые сидели, а некоторые вскочили на ноги, складывая свои бумаги и собираясь уходить. Какой-то дядька орал, пытаясь перекричать сигнализацию:
— Прошу всех сохранять спокойствие. Никаких поводов для паники нет!
Но, увидев нас с сестрой и ее окровавленную футболку, он сам запаниковал и воскликнул:
— О господи!
В дальнем конце переговорной сидел большой мужчина с густыми черными волосами. Он глядел в какую-то папку и барабанил пальцами по столу. Я усадил Мари-Клэр на стул и побежал к нему. Какая-то женщина при виде меня испуганно вцепилась в сумочку. Один тип попытался схватить меня, но я отпихнул его, споткнулся, упал, снова вскочил и подбежал к черноволосому мужчине:
— Дядя Джером!
Он поднял на меня глаза. Я увидел на его щеке шрам в форме полумесяца.
А потом в переговорную ворвались копы. Все засуетились, закричали, пытаясь заставить друг друга успокоиться. Меня заметил коп, который стрелял в Джоуи:
— Вот он!
Копы окружили меня, обходя стол с двух сторон. Еще один коп, высокий и здоровенный, направил на меня пистолет:
— Ни с места, парень!
Мужчина и женщина, оказавшиеся рядом со мной, спрятались под стол. Я посмотрел на дядю Джерома:
— Меня зовут… Я ваш…
Я глубоко вдохнул и выпалил:
— Джером Де Билье! Вы наш дядя! Джон, ваш брат и наш отец, недавно умер! Если вы не хотите забирать нас обоих, возьмите Мари-Клэр! Пожалуйста! Ей очень плохо!
Дядя Джером переводил взгляд с меня на Мари-Клэр с таким выражением, будто мы свалились с луны.
— Вы дети Джона? — наконец переспросил он.
Коп грубо схватил меня за руку, заломил ее за спину и выхватил наручники. Я плакал.
— Не дайте им нас разлучить! Вы же наш дядя! Вы должны за нас заступиться!
И он заступился, да еще как.
— Руки прочь! — прорычал он. — Это мой племянник! Немедленно уберите пистолеты!
Копы послушались. В конференц-зал стекались еще люди — копы, охранники. Все они кричали. Дядя Джером встал за кафедру и проговорил, повысив голос:
— Прекратить панику! Эти дети — мои племянники! Прошу всех сохранять спокойствие и не галдеть! Я все улажу!
Все затихли, только слышался негромкий ропот. Наш дядя обвел зал угрожающим взглядом, ища тех, кто ему не повиновался. А потом толпа расступилась, и я увидел Мари-Клэр. Она лежала на полу и не двигалась.
— «Скорую»! —
Глава 22
И все это было, как говорится, много лет назад. Мне теперь шестнадцать лет. Я вымахал под два метра и раздался в плечах. Живу с дядей, он теперь мой законный опекун. Мотаемся между Нью-Йорком и Хэмптоном — у него там дом. Временами живем в той самой квартире на Пятой авеню, которую мы с Крысой искали, но так и не нашли. Сначала дядя Джером отправил меня в частную школу, одну из лучших в Нью-Йорке. Но теперь я учусь здесь, в колледже Мэримаунт на Манхэттене. Это совсем недалеко, я хожу сюда пешком. Мне нравится Нью-Йорк, он стал мне вторым домом, но я все равно скучаю по Виннипегу.
В общем, занятия прошли, и с писательством на сегодня пора заканчивать. Пришло время ехать в Нью-Джерси.
Стараясь не шуметь, я выхожу из библиотеки и направляюсь к главному входу. Студенты отряхивают снег с обуви. Вообще-то зимы в Нью-Йорке не такие холодные, как в Канаде, но этот год обещает наверстать упущенное. Так что я застегиваю куртку и поплотнее закутываюсь в шарф, прежде чем шагнуть на улицу.
— Привет, Боб!
Я оборачиваюсь и вижу Эшли, которая спешит на занятия.
— Привет, Эшли!
Она делает мне знак, чтобы я ей позвонил, улыбается и исчезает в аудитории. Я ей позвоню. Она самая красивая девчонка в Гарлеме. На прошлой неделе мы с ней ходили ужинать. Она привела меня в ресторанчик на Сто двадцать пятой улице, где подавали соул-фуд — блюдо афроамериканской кухни. Сперва это местечко показалось мне каким-то захудалым, такое уж там было все обшарпанное. И еду они грели в микроволновке. Но готовили там до того вкусно, вы себе не представляете! И хозяева оказались очень приятные. На следующей неделе я опять пойду с ней куда-нибудь, только еще не знаю куда.
Из-за снегопада мне не удается взять такси на Третьей авеню, и я иду на Пятую попытать счастья там. Я бросаю орешки белкам, побирающимся в Центральном парке, и оглядываюсь. Я недалеко от нашего с Крысой логова. То, что мы когда-то ночевали в парке, теперь кажется сном. Да и не только это. Многое теперь кажется сном — например, то, как Джоуи выстрелили в грудь.
Я думал, что он точно умрет, но через несколько недель его выписали из больницы. Копы пообещали не подавать на него в суд, если он не подаст в суд на них. В общем, разошлись мирно. Джоуи поселился у Сладкой Сандры в Квинсе. Говорил, что это ненадолго, только пока не поправится. Но у них уже дочка по имени Синди и вот-вот родится вторая. Они даже подумывают пожениться и переехать в Венесуэлу, откуда Сандра родом. Но я надеюсь, что не переедут — мне будет их не хватать.