Луна убывает
Шрифт:
«Это и есть ее муж, – подумала Лаура, приглядываясь к незнакомым вампирам и безуспешно стараясь определить их возраст. – Из девятнадцатого века, судя по всему».
Одна из панелей в стене на противоположном конце комнаты скользнула вбок, и в комнату вплыл мужчина. Лет тридцати пяти на вид, высокий и коротко стриженный, с суровыми чертами лица, одетый во все черное, только на плечи была накинута пурпурная мантия, подобная тем, что носили короли. Слишком театрально, подумалось Лауре. Однако при его эффектном появлении девушка невольно вздрогнула: она ощутила чистое, беспримесное зло и великую силу. Стало
Тот прошествовал по залу и с надменным видом уселся на трон, не предложив присесть гостям. Он протянул руку к подсвечнику и медленно провел длинными пальцами сквозь пламя, что не оставило ожогов на его холодной коже. Затем поднял взгляд угольно-черных глаз и изучающе оглядел новоприбывших. Среди местных темноволосых вампиров, словно сошедших с киноэкрана, блондины Эдгар и Лаура в современной одежде смотрелись чужеродно и, пожалуй, чересчур лучезарно.
– Что тут у нас? – произнес вампир вместо приветствия. – Очень сильные кровные узы. О, кровосмешение. Как это мило. И каково это, спать с собственной правнучкой?
– Прекрасно, – сдержанно ответил Эдгар.
– До такого не додумался никто из нашего племени. – На тонких губах вампира промелькнула тень улыбки. – Мне даже стало жаль, что я не следил за собственным потомством – слишком много бастардов оставил по всей Европе. И как это – по-особому пикантно и приятно? Насколько остры ощущения?
– Лаура устроена как самая обычная женщина. И я сплю с ней как с обычной женщиной, – ответил Эдгар словами лорда Байрона [14] и скептически приподнял бровь. – Вы планируете перейти к делу или же продолжите выспрашивать интимные подробности нашей совместной жизни?
14
Ходили упорные слухи, что поэт Байрон крутил роман с единокровной сестрой Августой и у них даже родилась дочь. Подобную фразу, опять же по слухам, Байрон сказал Мэри Шелли, автору «Франкенштейна».
– Вы двое набрали слишком много силы, и теперь я вижу почему. У вас слишком крепкая связь, столько всего переплетено: кровь, секс и магия! – Глава клана сделал томительную паузу и продолжил: – Я не представился, а это невежливо. Мое имя Дугальд, я ношу прозвание Темнейший. Фамилию я уже утратил в веках. И, предваряя ваш вопрос, скажу сразу: мне пятьсот лет и я самый древний из ныне существующих вампиров.
– Есть ли в мире другие вампиры помимо вас и нас? – напрямую спросил Эдгар, желая без отлагательств выяснить самое важное.
– Нет, и мне это достоверно известно. Последние сгинули во время Второй мировой. Все, кто остался, – мои отпрыски. Сусанну, Ричарда и Жан-Рауля создал я сам, а они, в свою очередь, обратили Оттавио и Шарлотту. Мы не знали о вашем существовании до тех пор, пока вы несколько лет назад не наведались в Эдинбург на фестиваль Фриндж. И нам потребовалось время, чтобы разузнать, кто вы такие. Я чистокровный шотландец и знаю, что в вас тоже есть толика шотландской крови. Интересная женщина была ваша прабабушка.
На алебастровом лице Эдгара не дрогнул ни один мускул, хотя Лаура чувствовала, что внутри него клокочет гнев.
– Мне известно, кто был ваш создатель, – продолжил свою речь Дугальд. – Я знавал Низамеддин-бея – очень давно, еще в семнадцатом веке. У вас с ним очень призрачная связь, хотя я чувствую внутри вас его силу. От вас, пан Эдгар Вышинский, пошла ваша собственная линия крови. Очень интересно. Отчего же у вас всего одно дитя?
– Лаура доставила мне слишком много хлопот, чтобы решиться на пополнение в нашей семье, – небрежно ответил Эдгар. – Мы планируем и дальше оставаться вдвоем, не создавая новых вампиров.
Дугальд недоверчиво посмотрел на Эдгара и перевел взгляд на Лауру. Как бы хорошо Эдгар ни играл свою роль, примеряя маску наигранного безразличия, ему не удалось уберечь свою подопечную от интереса Дугальда. Агатовые глаза Темнейшего напоминали два бездонных колодца, и Лаура невольно поежилась под этим взглядом, в котором зияла пустота. И с сарказмом подумала, что ей стоило бы примерить стиль брюнетки по имени Сусанна: надеть платье из искусственной кожи, натянуть высокие сапоги-ботфорты, а в руки взять хлыст. Тогда она бы соответствовала растиражированному в кинофильмах образу вампирши. Сейчас же Лаура чувствовала себя школьницей, выставившей напоказ непорочность и наивность точно лакомый кусочек, и стояла ни жива ни мертва, позволяя Дугальду оценивающе осматривать ее тело, как жертвенного агнца.
Напряжение висело в разреженном воздухе, как грозовая туча. Казалось, любое неосторожно сказанное слово ударом молнии разрушит хрупкое равновесие законов гостеприимства и вызовет магическую бурю.
– Вы почти не пользуетесь своей силой, особенно девчонка, – лениво проговорил Дугальд. – Нерастраченная энергия прямо-таки бурлит в ней. И она до сих пор подвержена рефлексии. Я научу ее уму-разуму.
– Нет! – вне себя от ужаса воскликнула Лаура, не сумев сдержать возгласа.
Дугальд смерил ее уничижительным взглядом, как букашку, неожиданно попавшую ему в тарелку.
– А тебе никто не давал права говорить, женщина!
Лаура вознегодовала и открыла было рот, чтобы дать отпор, но Эдгар кинул на нее предостерегающий взгляд, призывая к благоразумию. Лаура не думала, что ей, пятидесятилетней даме с оксфордским образованием, кто-то скажет подобные вещи, даже если это древнее зло. Особенно когда на дворе XXI век – время воинствующего феминизма.
– Вы так и не научили девчонку хорошим манерам, – презрительно изрек Дугальд, от которого не укрылся ее порыв.
– Это моя женщина, – отчеканил Эдгар, подчеркивая каждое слово. – Она принадлежит мне не только по праву обращения, но и по крови. Никто не вправе посягать на чужое, даже вы.
Эдгар жестом собственника обнял Лауру за талию, а между тем по комнате пронесся леденящий ветер. Стены вздрогнули от раскатистого удара грома, как будто бы вампиры находились под открытым небом, стекла жалобно зазвенели.
Низенький полноватый вампир ухмыльнулся и раскрыл над собой черный зонтик, материализовавшийся в его руках неизвестно откуда. С губ Лауры сорвался нервный смешок, а Шарлотта восторженно зааплодировала.