Луна в канун Гомрата

Гарнер Алан

Услышав крик Колина, тень шевельнулась и исчезла. Топ, топ, топ. Ночь опять наполнилась тишиной, как только шаги замерли вдали.

Всадники из Донна

На следующее утро оказалось, что происшествия минувшей ночи совершенно не повредили Сьюзен. Она хорошо выглядела и хорошо себя чувствовала. Однако Бесс настояла, чтобы девочка оставалась в постели и чтобы ее осмотрел доктор. Бесс была совершенно сбита с толку, когда доктор сказал, что решительно ничего не находит у Сьюзен.

Дни проходили. Ребята много времени

проводили, обсуждая, что каждый из них видел или делал в те трудные дни. Сьюзен обнаружила, что в ее памяти невероятно быстро стираются события происходившие между ее падением в карьер и тем мигом, когда она проглотила Мотан. Это было как сон: ясный и вполне реальный по пробуждении, он скоро стал бледнеть и выцветать под наплывом событий, происходящих в действительной жизни. Она ничего не могла прибавить к тому, что рассказала сразу же после своего возвращения.

Сьюзен больше волновало то, что пережил Колин, и хотя он обо всем рассказал ей только вкратце, она после этого не спала несколько ночей.

Колин старался поподробнее обрисовать сестре увиденное им на небе после того, как он отшвырнул ее от окна, но ему это никак не удавалось. Самое большое, что он мог, это напомнить ей карты звездного неба, которые имелись у него в энциклопедии, где звезды и созвездия были частью рисунка, изображенного художником, например, Кассиопея в виде женщины, сидящей на стуле. Но эти описания никак не совпадали с представлениями о всадниках самой Сьюзен. Для Сьюзен Селемон была вполне реальной, во плоти, ну вот как Колин. Поэтому она никак не могла взять в толк, о чем он говорил.

И обоим было неясно, что же обозначают шаги, которые Колин слышал на дороге. Гаутер тоже не смог пролить свет на этот таинственный случай. Когда Колин спросил его, водятся ли на Эдже олени, тот ответил:

– Да нет! Были когда-то в парке Олдерли во времена лорда Стэнли, да уже все давным-давно повымерли.

Но что вызывало наибольший интерес у Сьюзен, так это рассказ, как Колин отыскал старую прямую дорогу и как он добрался до вершины и нашел там Мотан. И как-то однажды вечером, поднимаясь вверх от Холиуэлла, ребята увидели Бикон, высившийся перед ними в сиянии звезд. Сьюзен просто не в силах была пройти мимо.

Они побывали в Фундиндельве по просьбе Альбанака, чтобы выяснить, что Атлендор сумел сделать с помощью браслета. Он коротко ответил, что ничего. Сила браслета не стала служить Атлендору. Потом они долго и нудно обсуждали, надо ли Сьюзен двинуться вместе с эльфами на север, и вообще говорили то об эльфах, то о Броллачане, потому что это были две главные тревоги Альбанака.

– Не знаю, как быть, – сказал он. – Мне не хотелось бы покидать эти места, пока Броллачан на свободе. Он сейчас далеко, но необходимо его обнаружить. Хотя в данный момент даже на мизинчик нет шансов найти дорогу к тому месту, где он прячется. Но скоро лайос-альфары должны отправиться на север. И я обязан быть с ними. У меня нет выбора.

Это была какая-то утомительная и ни к чему не приведшая беседа.

Но вот перед ними – Бикон.

– Давай поднимемся к нему, – попросила Сьюзен.

– Давай. Но там особенно не на что смотреть.

– Я

знаю. Но мне хотелось бы увидеть, как взойдет луна. Старую прямую дорогу мы вряд ли разглядим, но мне хочется оказаться там, чтобы ощутить, что ты пережил тогда.

– Погоди, – сказал Колин. – А как же Бесс и Гаутер? Уже поздно, а уйдет еще по крайней мере полчаса, пока мы дождемся луны.

– Они же знают, куда мы пошли, – бросила Сьюзен через плечо. – Я не думаю, что Гаутер станет тревожиться. Пошли!

Колин последовал за ней вверх по голому склону Бикона, и вскоре ребята уселись на камнях на самой его вершине. Колин показал сестре, где проходила дорога. Он старался сделать это настолько точно, насколько помнил сам. Теперь надо было ждать луны. Ребятам сделалось скучно, и они начали мерзнуть.

– У тебя есть спичка? – спросила Сьюзен.

– Откуда?

– Ты все-таки поищи.

Колин вывернул карманы и на дне одного из них среди пыли, шариков серебряной бумажки и мусора обнаружил одну-единственную спичку.

– Ты думаешь, это не опасно – разводить здесь костер? – спросил Колин.

– Конечно, нет. Тут поблизости не растут деревья и столько песку, что он не даст огню расползтись.

Ребята, немного спустившись с холма, набрали для растопки сухих рябиновых веток и еще наломали сучков с поваленной голой сосны.

– Не накладывай ветки слишком плотно, а то не загорится, – сказала Сьюзен. Но от спички огонь побежал по сухим сучкам, и скоро вся куча гудела, охваченная пламенем. Колин и Сьюзен кинули в огонь все, что успели собрать, но чем больше они подбрасывали веток, тем скорее они сгорали.

– Подожди, – сказал Колин. – Огонь может слишком разбушеваться. Ветки чересчур смолистые.

Но Сьюзен увлеклась. Она побежала к сосне и стала отламывать более толстые сучья.

– Иди, помоги мне, Колин. Эти ветки будут здорово гореть!

– Нет! – остановил ее Колин твердым голосом, – Хватит. Что-то происходит не то. Мне холодно.

– Это от ветра. Иди же, а то огонь погаснет. Сьюзен навалилась на сук и упала, когда ей удалось его сломать. Потом она потащила ветку наверх. Колин подбежал к ней и схватил ее за руку.

– Сью! Неужели ты не чувствуешь: этот огонь не дает тепла!

– Интересно, кто это решился разжечь огонь в канун Гомрата? – произнес жесткий и тонкий голос позади них.

Колин и Сьюзен обернулись. Языки пламени образовали багровую завесу между вершиной холма и небом. И за ней, а может быть, прямо в пламени объявились трое всадников. Сначала они виднелись неясно и напоминали картины, которые возникают перед глазами человека, смотрящего на огонь.

Но потом они обрисовались яснее. Всадники были одеты во все красное: красные туники, красные плащи. Красными были их глаза, красными – густые, как гривы, волосы, которые со лба придерживались золотыми обручами. За спинами у них висели красные щиты, в руках они держали красные копья. Кони, на которых сидели всадники, были тоже красными, красной была и конская сбруя. Но пока дети смотрели на них, один из всадников уплотнился и отделился от пламени. Теперь он был вполне реальным и выглядел устрашающе.