Луна в кармане
Шрифт:
указала на колечко в моей губе.
– Хм, я не…
– Хотя бы на один вечер. Срази меня наповал.
Я снова посмотрела на свое отражение, на всех красавиц, окружавших его, на Изабель. Она ждала
моей реакции.
– Ладно, - согласилась я. – Но только на один вечер.
– На один, - кивнула она, и я достала колечко – последнее напоминание о той, кем я была. Побуду
сегодня другой.
Чейз Мерсер был новеньким в нашем районе, прямо как
компьютерным бизнесом, и ему совсем недавно сделали выгодное предложение, из-за чего его
семье пришлось переехать в Шарлотт. Мистер Мерсер водил два Порше – красный и синий,
появлялся на улице исключительно в костюме и с портфелем в руках. Мать Чейза занималась
риелтерским бизнесом и редко появлялась дома. С детьми чаще всего оставалась няня,
приставленная к младшей сестре Чейза, которая была инвалидом. По утрам я часто видела, как
няня и девочка в коляске гуляют по аллеям. Замечая меня, девочка всегда махала мне рукой. Она
всем махала рукой.
С Чейзом я познакомилась на вечеринке в загородном клубе – нас обоих туда притащили
родители. Взрослые собрались возле бара и разговаривали о чем-то, а мы оказались
предоставлены сами себе. Мама громко смеялась, держа в руке бокал вина, и о чем-то
рассказывала. Гости внимательно слушали ее, довольные тем, что общаются на равных со звездой
фитнеса, а мы с Чейзом как-то неожиданно разговорились и пошли гулять по окрестностям. Мы
просто болтали. Ничего больше.
Чейз был высоким блондином, носил волосы зачесанными назад, любил спорт и «Super Nintendo»
(*игровая приставка), а в шесть лет подхватил пневмонию, да такую, что чуть не умер от нее. Его
сестру звали Андреа, и с ее ногами было что-то не так с самого рождения. Их семья переехала из
Коламбуса, и он скучал по старым друзьям и бывшей школе, а все ребята, которых он встретил
здесь, казались ему высокомерными и чересчур любили говорить об одежде.
Я рассказывала Чейзу о том, как мама вдруг стала знаменитостью, о папе, которого не видела
никогда, если не считать фотографии, на которой они с мамой стоят возле Аламо в Техасе
(*крепость в г. Сан-Антонио), и о том, как девочки раньше издевались надо мной из-за лишнего
веса, и ведут себя терпимо, лишь когда их родители рядом.
Я многое рассказала Чейзу.
Мы дошли до восемнадцатой лунки, когда стемнело окончательно и стали видны звезды. Тогда
мы просто опустились на траву, и он стал показывать мне созвездия. Кажется, он знал их все –
дома, в Коламбусе, у него был телескоп – и теперь он знакомил с ними и меня, показывая
пальцем то в одно, то в другое, а я следила за его рукой. Он как раз дошел до Кассиопеи, когда
меня ослепила
Чейза, а затем снова вернулся ко мне.
– Ю-хуу, - завопил кто-то.
– Боже мой, - прошептал кто-то. Послышалось хихиканье, кто-то присвистнул.
– Чейз, ну ты даешь! – крикнул кто-то еще.
– Заткнитесь, - Чейз поднялся на ноги, защищая глаза рукой от яркого света.
– Я всегда знала, что она шлюха, - раздался голос Кэролайн Давэйс. Высокая, стройная и загорелая
красавица Кэролайн стояла напротив с фонариком в руке. Этим летом их семья купила новый дом
прямо по соседству с нашим, и ее мама заставила дочь пригласить меня на новоселье. Это был
ужасный день – я сидела на стуле в ее комнате, а Кэролайн валялась на кровати и болтала с кем-
то по телефону. Предполагалось, что мы общаемся.
– Пошли отсюда, - сказал кто-то с отвращением. – Чейз, чувак, ты был бы поразборчивее. Отсюда
ничего не добудешь.
Я взглянула на него, ожидая его реакции, и я получила ее. Он развернулся и пошел прочь.
– Чейз! – в отчаянии крикнула я ему в след.
– Ох, Че-ейз, - передразнил меня кто-то из ребят высоким фальцетом, и раздался взрыв хохота.
Компания тоже пошла назад, к клубу, оставляя меня в темноте.
– Подожди! – попыталась я остановить Чейза, но он не слышал меня. Кто-то догнал его и хлопнул
по плечу, послышались разговоры и смех. Под звездами на поле для гольфа я осталась одна.
Когда следующим утром я пришла к общественному бассейну, у меня появилось новое прозвище
– Скважина. А Чейз Мерсер сидел с компанией Кэролайн и ни разу не взглянул в мою сторону.
Вот так быстро они его у меня забрали.
Через неделю, прямо перед началом учебного года, я пошла в тату-салон и проколола губу. Не
знаю, почему я сделала это, просто мне захотелось. Это представлялось мне хорошей идеей, да и
терять было нечего. По той же причине я чуть позже обрезала волосы и выкрасила их в красный
цвет, а потом сменила его на черный. По той же причине я стала встречаться с самым отпетым
хулиганом школы Беном Лукасом, который хотел лишь одного – забраться ко мне в штаны, и я
почти ему позволила. По той же причине я полюбила музыку, в которой не было ярко
выраженной мелодии, а были лишь одни крики, шум и ненависть. Именно то, что так было мне
нужно.
Я сидела в новой спальне в огромном доме с шикарным бассейном и чувствовала себя жалкой и
ничтожной, ненавидела каждый дюйм своего тела и своей души. В школе я куталась в длинный
плащ, словно он мог защитить меня от нападок, смешков и злых слов в мой адрес.