Луна в мышеловке
Шрифт:
Тип в шикарном костюме улыбнулся, наблюдая за ее реакцией, и девушка вновь не выдержала, взорвавшись.
– Да вы сумасшедший! Чудовище! Извращенец! – воскликнула яростно, наплевав на всю опасность и безнадежность собственного положения. – Вы не имеете права так развлекаться с людьми! Ломать им характер и психику! Это противозаконно и опасно! – прорычала яростно, возмущенная этими циничными разъяснениями. – И если я известная модель, как вы говорите, просто не может быть, чтобы кто-то меня не хватился! Если вы меня похитили, и это выяснится, у вас будут серьезные проблемы! Меня будут искать!
Вся дрожа от бешенства,
С невозмутимым спокойствием вглядываясь в эту разбушевавшуюся черноволосую ведьму, мужчина терпеливо ждал, пока прекратится ее истерика. Отсутствие реакции и повисшая тишина заставили ее утихомириться и замолчать. Когда мужчина встал с кресла и приблизился, ей уже было не до возмущений. Девушка лишь невольно вжалась в спинку сидения, хлопая на него опахалами своих черных густых ресниц и стреляя в него взглядами, словно золотыми стрелами.
Между тем, мужское колено настойчиво толкнулось вперед. Раздвинуло ей ноги, вызывая новый приступ дрожи. Он уперся им в кресло между ее бедер. Вновь поднял лицо девушки за подбородок, взирая на нее со своей любимой позиции сверху вниз. Бунтарка как всегда попыталась вырваться. Только на этот раз хватка была достаточно сильной, чтобы она не справилась, а потом решила передумать. К тому же пальцы другой руки вдруг коснулись ее соска. Мучительно нежно погладили, сжали и покрутили затвердевший бутон.
Во рту тут же пересохло. Весь кислород из легких куда-то испарился. По коже растекся предательский жар. Зрачки расширились. Заморгала, больше не в силах смотреть ему в глаза. Но, кажется, она и так неплохо рассмотрела его вблизи. Нависающий над ней мужчина выглядел убедительно и достаточно устрашающе. От него ее потряхивало. Но вовсе не только потому, что он сейчас с ней делал. И вовсе не потому, что она сидела перед ним голой, находясь полностью в его плену. Хотя и поэтому тоже, само собой… Просто она отдавала себе отчет, что он был действительно хорош… Тот типаж мужчин, от которого обычно замирает сердце и в трусиках становится мокро, когда долго находишься с ним рядом. Такие всегда держат в тонусе, не дают расслабиться, они притягивают взгляд и вызывают невольный инстинктивный отклик. Пожалуй, это было ужаснее всего – осознать все это в ее положении и понимать, что реагирует на него как на мужчину вопреки собственному желанию. Девушка зажмурилась и стиснула зубы, стараясь заставить себя ничего не чувствовать.
– Как ты там меня назвала, куколка? – мягко прошипел мужчина. Его пальцы медленно скользнули от одной груди к другой, перехватывая второй сосок и вызывая у пленницы чувственный озноб и трепет. – Чудовищем и извращенцем? Пожалуй, ты права. Но знаешь, почему меня это ничуть не трогает, Лали? – Ее мучитель наклонился совсем близко, обдавая ее ароматом своих духов и жаром дыхания. Его губы почти касались ее губ, обманчиво ласково нашептывая в непозволительной близости. – Потому что ты и сама маленькая извращенка и порядочная стерва. Никто не станет тебя искать… Ты сама известила всех, кого следует, об отъезде, уладила все свои дела и попросила тебя не беспокоить. Также рискну предположить, что сильно скучать по тебе никто не станет. Ты обладаешь редкой способностью отталкивать от себя людей.
В последних
– Ты лжешь… – прошипела она в упрямом сопротивлении, прекрасно зная, что это отчаянный, детский шаг – спорить о том, чего она совершенно не помнит.
Мужчина хмыкнул. Она почувствовала этот выдох на своих губах. От него по коже пробежался холодок, вливаясь в общий ураган ощущений от того, что он с ней делал.
– К несчастью для тебя, нет… – так же близко к ее рту проговорил незнакомец, дразня возможностью поцелуя, от которой губы наливались жаром.
– Я не верю тебе… – нахмурилась она, пытаясь отвернуться. – Ты сумасшедший! Нормальный человек не станет так развлекаться!
– Даже не стану спорить о критериях нормальности. Главное, чтобы ты уяснила себе, – его пальцы переместились ниже, на горло, и сжались крепче, удерживая полный контроль, – что укрощать таких непокорных и наглых девочек – мое любимое занятие.
Его лицо приблизилось, и губы едва заметно потерлись о ее, дав лишь мельком ощутить их шелковую мягкость, влагу и жар. Не успев опомниться, она растерянно замерла, позволяя им целовать с непристойной вызывающей чувственностью. Лишь с непростительным запозданием дернулась навстречу, желая укусить. Только ее мучитель успел отстраниться ровно настолько, чтобы ошейник удержал ее на расстоянии в несколько миллиметров от него.
– Представляю, как тебе этого хочется, куколка… Ты всегда была страстной девочкой. Но сегодня ты вела себя очень плохо. Грубила, сопротивлялась, спорила, вырывалась… Я не люблю, когда мне не подчиняются, поэтому ты будешь наказана.
Все это было произнесено тем же обволакивающим провокационным полушепотом, что и все остальное, ровно, невозмутимо, неспешно. И прежде чем она успела ответить, безжалостные пальцы чувствительно стиснули одну грудь, затем другую, вырывая возглас возмущения и удивления.
– Чш-ш-ш… – мужчина издал страстное шипение ей в губы и скользнул рукой к низу ее живота. Бесстыдное прикосновение к запретному вызвало шок и страх. Черноволосая красавица попыталась резко свести ноги и вырвать руки, но запястья оставались прикованными к подлокотникам, а между ее бедер по-прежнему вклинивалось его колено.
Мужские пальцы беспрепятственно погладили ее там, внизу, бережно и нежно лаская по кругу мягкие лепестки и бутон между ними. Вторая рука держала за подбородок, не позволяя отвернуться.
– Смотри мне в глаза, Лали… Я хочу их видеть и запомнить, как они выглядят, когда тебе хорошо… когда твой господин делает тебе приятно… Иначе я решу, что ты маленькая жалкая трусиха, а вовсе не та черноволосая ведьма, которая поедает на завтрак мужские сердца.
Сама не понимая себя, она и правда смело вскинула ресницы, не желая показывать слабость перед ним. С ее стороны ужасно глупо было вестись на провокацию в ее положении, но противиться порыву она не могла. Щеки вспыхнули огнем. Их взгляды встретились, слились, поглотили, жадно проникли друг в друга. Теперь она рассмотрела, что глаза его были зелеными, холодными и острыми, как осколки бутылочного стекла.