Луна в ущельях
Шрифт:
Он вспомнил о бабке Анфисе, у которой жил когда-то Вадька Сырцов. Вот у нее должен найтись хотя бы временный угол, и про Вадима расскажет. Ведь прав-то был он, а не ты, Игорь Лебедь! Вероятно, его давно нет в живых, но вот ты его не забываешь, и не забудешь. Все пять лет тюрьмы ты о нем помнил... А впрочем, к черту, ладно! Живым,
Лебедь постучался в обитую клеенкой дверь.
Открыла старуха лет шестидесяти с колючими глазами на темном морщинистом лице. Это была бабка Анфиса. Недоверчиво оглядев пришельца, она прислонилась впритык к косяку и хмуро отвечала на вопросы. Однако признав наконец знакомого когда-то доктора, бабка Анфиса распахнула дверь.
— Заходи, милый, заходи. Совсем, вишь, старая стала, уже и людей узнавать разучилась, — приговаривала она, усаживая гостя за стол и все еще зорко его оглядывая.
Лебедь долго молчал, впитывая в себя вкусный домовитый дух, шедший от плиты с кастрюлями, от цветов на окне, от лампадки, висевшей под образами. В камере всегда пахло иначе — клопами да парашей.
Хозяйка собирала на стол, а он все не решался ни о чем расспрашивать.
— Бабушка, а бабушка, — он хрипло откашлялся, — Вадька Сырцов давно помер? — спросил он неожиданно для себя и для старухи, изумленно и сердито глянувшей на него.
— Ты это что, парень, языком без ума молотишь? — спросила она наконец. — Живой Вадим! Болел, правда, а потом ничего, он еще тебя переживет. — И, уже не глядя на нежданного гостя, загремела кастрюлей.
Он тупо смотрел ей в спину, до него не сразу дошел смысл сказанного. Потом он подумал, что ему нужно будет увидеть Сырцова и поговорить с ним. И только после того как он так подумал, разволновался и бросил есть:
— Вадька жив, а? — приговаривал он. — Надо же — вытянул. Вадька жив? Вот как бывает — жив, и все тебе. Жив!
За
Так выглядел Большой Пантач из окна кабинета Вадима Сырцова.
Лебедь вернулся на свое место и сел. Вадим смотрит уверенно, разговаривать с ним неожиданно легко. А руки у него теперь сухие и теплые — руки здорового человека. Руки друга. Друга?
Лебедь вскинул глаза, прямо посмотрел в лицо Вадиму и не очень впопад спросил:
— Как же ты выкрутился, Вадька?
Вадим не удивился.
— Видишь ли, — как будто продолжая рассказ, очень буднично сказал он, — говорят, таблетки доктора Спирина очень помогли. Он сам потом стал их для меня готовить, еще усложнил, делал какие-то вытяжки из костного мозга животных. А может, была ошибка в исходной диагностике. А может, просто Дина. А может, и не совсем выкрутился... Не знаю. Бывает, как видишь, — Вадим засмеялся, и в это время зазвонил телефон.
— Это она звонит, — сказал Вадим, поднимая и опять опуская трубку. — Ну ничего, мы немножко опоздаем сегодня к обеду. Зато — сюрприз для нее.
Лебедь все молчал. И негромко, чтобы не спугнуть вливающуюся через окно вечернюю тишину, Вадим сказал:
— У нас в больнице пустует вакансия ординатора. Завтра как раз вторник, легкий день, — он поглядел на лицо Игоря и, сразу отвернувшись, глухо добавил: — Ну что, Игорь, ладно... брось... Пошли обедать. Пошли, пошли, — и первым шагнул к двери.
Они шли рядом, за спиной у Лебедя был все тот же вещмешок, он хотел оставить его в кабинете у Вадима, но в последнюю минуту передумал и вскинул за спину.