Луна во второй четверти
Шрифт:
Шерстобитов шел, осторожно ступая, держа в вытянутой руке рамку.
— Словно взбесилась, — пояснил он озабоченно, — мощная аномалия, похоже, даже не один центр — несколько. Никогда такого не видел. Надо определить границы пятен, зоны наложения, картировать…
Меланюк вздохнул, покачал головой, присел к костру.
— Представляете, — в голосе его слышалось даже не удивление, а глубокое непонимание, — он заблудился. Шел прямиком на Пертозеро…
Меланюк явно не представлял себе, как это можно заблудиться в лесу.
— Увлекся, — Шерстобитов любовно
— А в семь нельзя? — лениво отмахнулся Анджей.
— Я сказал, — неожиданно жестко отрезал Вадим.
Анджей пожал плечами.
— Ладно…
Он помолчал, указал взглядом на Варвару, добавил:
— А вот она видела что-то…
— Что? — быстро переспросил Вадим.
— Не знаю… — сердито сказала Варвара, — Может, показалось…
Не так уж приятно, оказывается, попасть в центр всеобщего внимания. Все равно, как в аномальную зону. Варвара к такому не привыкла.
— В общем-то, — согласился Шерстобитов, — это работает на теорию. В зоне энергетических аномалий у некоторых, особо сенситивных наблюдателей повышается восприимчивость. — Он недоверчиво покачал головой, явно не веря в особую Варькину сенситивность, — Ты могла увидеть эфирное тело. Проекцию… материализацию…
— Чего? — недоверчиво проговорила Варвара.
— Ну, грубо говоря, привидение.
— Кусты шевелились, — напомнила Варвара.
— А ты про полтергейст никогда не слышала?
— А ты никогда не слышал про принцип Оккама? — вдруг ни с того ни с сего разозлился Артем. — О том, что сущности не следует умножать без необходимости. Она могла просто животное какое-то увидеть…
— Могла, — неохотно согласился Вадим.
Ему, подумала Варвара, не хотелось, чтобы это было животное. Ему хотелось, чтобы она увидела либо зеленого человечка в серебристом костюме, либо, на худой конец, эфирную проекцию потусторонней субстанции — грубо говоря, привидение.
Убрали остатки пиршества, хозяйственный Пудик частью собрал, частью закопал, частью сжег мусор, присыпал песком костер — скорее по привычке, чем по необходимости. Похоже, он не прочь был по старой походной традиции загасить костер другим способом, но постеснялся — то ли Меланюка, то ли их с Лерой.
Они обогнули мыс, причудливо окаймленный розовыми валунами, и двинулись к черневшему на косогоре поселку, — лишь в одной-единственной угрюмовской избе горел свет.
Дом вырос из тумана, точно покинутый старый корабль. Темное нутро не обещало ни тепла, ни покоя, но Варвара помнила и о наколотой щепе, и о чайнике на плите, и о разрисованной цветами печке — этом алтаре, призванном умилостивить духов огня и домашнего очага…
Анджей, который шел впереди, остановился. Так резко, что Варвара воткнулась носом ему в лопатки.
Девушка стояла по колено в траве, прислонившись к темным лоснящимся бревнам, стояла, испуская яркий, ровный и в то же время полупрозрачный, молочный внутренний свет.
Ах, это платье — оно тоже обмануло, казалось сотканным из воды и тумана, а превратилось в импортную тягучую синтетику. Крепкие ноги с тонкими сильными щиколотками аккуратно упакованы в светлые туфли-лодочки, слегка потемневшие от росы и припачканные травяной зеленью.
Наверняка местная, подумала Варвара. По какому-то неписаному закону городские, стоит им лишь отказаться на воле, тут же радостно натягивают на себя если не обноски, которые в городе и примерить-то стыдно, то в лучшем случае, джинсы или рейтузы, штормовки или куртки, тогда как местные модницы, с презрением оглядывая пришлых нерях, щеголяют в изящных шерстяных пальто и сапожках на молнии.
Да, точно местная, но где она раньше скрывалась? В погребе ее, что ли, от развратных студентов прятали?
Анджей, наконец, пришел в себя.
— Что я вижу! — воскликнул он, склоняясь в изящном полупоклоне, — откуда ты, прелестное дитя?
Бледно-розовые, припухшие губы шевельнулись:
— Из Питера.
— Правда? — восхитился Анджей, — а я из Варшавы. То есть, родился я там. При военной академии.
— Да-а? — подняла брови валькирия, — прямо в академии и родился? Я-то, если честно, здешняя. А в Питере учусь. В училище для официантов с английским уклоном.
— Чего? — ошеломленно пробормотал за спиной у Варвари Пудик.
— Ну, иностранцев будем обслуживать. — Она вздохнула, отчего эластичная ткань платья натянулась еще больше, и даже слегка затрещала
Пудик отчетливо хихикнул.
— Ага, — согласился Анджей, — спецобслуживание. Как тебя зовут, фея озера?
— Авелина, — отозвалась фея озера.
И почему это, гадала Варвара, пристрастие к звучным именам пустило корни именно среди сельских жителей?
— Ну и как же ты тут очутилась, Авелина? Прилетела на белых крыльях?
— Мишка Кологреев на моротке подвез, — прозаически пояснила Авелина, — меня подвез, а сам дальше подался, на рыбзавод. Гниль там жаберная завелась.
— Понятно, — глубокомысленно проговорил Анджей, — жаберная гниль.
Авелина отделилась от стены. В молочных сумерках казалось, что она совсем не отбрасывает тени. Она встала, чуть наклонив голову на бок, разглядывая их — только мужчин, спокойно, неторопливо, внимательно… Ни Варвару, ни Леру она словно и не заметила. Светлый прозрачный взгляд миновал Артема, рассеянно проскользнул мимо Меланюка, чуть задержался на Пудике, остановился на Анджее… Девушка сделала чуть заметный, плавный, ленивый шаг и как-то сразу оказалась рядом с Анджеем — тот непроизвольно тоже придвинулся к ней, точно она потянула за невидимую нить…