Лунная миля
Шрифт:
— Но вряд ли это твой главный критерий. А, Дре?
Не успел он ответить, как Аманда сказала:
— Молоко уже согрелось. Бутылочка в миске, в раковине.
Дре поднялся с дивана и пошел на кухню.
Аманда сказала:
— Знаешь, Патрик, на твоем месте я бы о морали не рассуждала. Немножко поздно.
— Ты что, считаешь себя выше морали? С высоты своих шестнадцати лет?
— Я не говорила, что я выше морали. Я только имела в виду, что твой праведный гнев здесь не к месту. Если учесть прошлое всех, кто тут присутствует. Иначе говоря, если ты думаешь, что получил второй
Энджи посмотрела на меня. Ну что ж, сам нарвался, говорил ее взгляд.
Вернулся Дре с бутылочкой разведенной молочной смеси. Аманда одарила его чуть усталой мягкой улыбкой и стала кормить Клер. Малышка принялась сосать, и Аманда легонько погладила ее по щеке. Я задумался, кто в этой комнате взрослый, а кто — дитя.
— Когда ты обнаружила, что беременна? — спросила Энджи.
— В мае, — ответила Аманда.
Дре сел на диван поближе к ней и к ребенку.
— На третьем месяце, — сказала Энджи.
— Ага, — согласилась Аманда.
Я сказал Дре:
— Должно быть, для тебя это был удар.
— Ну так… Самую малость.
Я перевел взгляд на Аманду:
— Слава богу, что у тебя такая мать. Не слишком внимательная.
— В каком смысле?
— В том, что тебе удалось скрыть от нее беременность, — сказал я.
— Подумаешь. Ничего особенного.
— Ну конечно. Я лично знал двух школьниц, которым это тоже удалось. Одна изначально была толстушка, так что никто ничего не заметил, а вторая просто стала покупать одежду на размер больше и нарочно налегала на фастфуд, так что никто ничего не просек. Родила она в туалетной кабинке, прямо посреди урока. Туда зашел уборщик, увидел эту картину, с криком выбежал и в коридоре грохнулся в обморок. Ей-богу, так все и было. — Я наклонился вперед. — Так что мне известно, что такие случаи не редкость.
— Ну и хорошо.
— Аманда, а ведь ты ни одного фунта не набрала.
— Я занимаюсь спортом. — Она взглянула на Энджи. — А сколько ты набрала?
— Достаточно, — сказала Энджи.
— Она обожает пилатес, — сказал Дре.
Я кивнул, как будто поверил их объяснениям.
— Ты не хочешь, чтобы я при ребенке выражался, а сама кормишь девочку сухой смесью?
— А что такого? Это хорошая смесь.
— Для большинства женщин ничего. Но ты — тигрица. Если кто-нибудь на этого ребенка косо посмотрит, ты ему глотку порвешь.
Она согласно кивнула.
— Ты не из тех, кто станет кормить ребенка сухой смесью, зная, что материнское молоко намного полезнее.
Она закатила глаза.
— А может…
— К тому же ребенок — ты только не обижайся — на тебя совсем не похож. И на него тоже.
Дре встал с дивана.
— Чувак, тебе пора.
— Нет. — Я покачал головой. — Не пора. Сядь. — Я посмотрел на него: — Чувак.
Аманда сказала:
— Клер — моя.
— Мы в этом не сомневаемся, — сказала Энджи. — Но родила ее не ты. Так?
— Дре, сядь. — Аманда
Дре уселся на диван. Еще раз глотнул из фляжки, и Аманда бросила на него еще один недовольный взгляд.
— Отмороженные русские висят у вас на хвосте не просто так, — сказала Энджи.
— A-а, — сказала Аманда. — Вы с ними уже встречались?
— Я столкнулся с парой из них.
— Сейчас угадаю с кем. Ефим и Павел.
Я кивнул. У Дре напряглись мышцы лица. Аманда хранила невозмутимое спокойствие.
— И вы знаете, на кого они работают.
— На Кирилла Борзакова.
— По кличке Мясник, — сказала Аманда и снова провела пальцами по щеке Клер.
— Тебе сколько лет? — спросил я.
— А вы слышали про жену Кирилла?
— Про Виолету? Слышали.
— Ее отец — глава мексиканского наркокартеля. Она исповедует религию, в которой принято приносить в жертву животных. Если не чего похуже. В Мексике ей поставили серьезный психический диагноз. Родственники отреагировали на это тем, что убили доктора. Она замужем за Кириллом не только потому, что обоим это выгодно — ее папаша обеспечивает его поставками наркотиков, — но и потому, что единственный на свете человек, у которого с головой еще хуже, чем у нее, — это Кирилл. Они оба законченные психи. И потому обожают друг друга.
— И ты украла у них ребенка? — спросила Энджи. Не успела еще она договорить, как мы оба поняли: это чистая правда.
Бутылочка выскользнула у Клер изо рта.
— Я… Что?
— За тобой охотится русская мафия. И вовсе не потому, что ты настолько виртуозно подделываешь документы, что им не хочется тебя терять. Ефим забрал Софи.
— Что он сделал?
— Забрал ее с собой. И сказал, что, может, они заставят ее сделать еще одну. — Я наклонил голову и присмотрелся к личику Клер. Теперь мне стало окончательно ясно, где я раньше видел эти губы и эти волосы. — Это не твой ребенок, Аманда. Это ребенок Софи.
— Она моя, — сказала Аманда. — Софи она была не нужна. Она хотела ее отдать.
Я повернулся к Дре:
— И нашла единственного человека, который мог тебе помочь.
— Все лучше, чем аборт, — сказал Дре.
— Ну да, я уверен, что у всех спасенных тобой детишек жизнь — просто зашибись. У Клер она точно начинается восхитительно. Вы двое в бегах. Куча бандитов дышит вам в спину. А все ваши деньги добыты подделкой документов и производством наркотиков. Ах да, еще нелегальная торговля детьми. Рискну предположить. Так, Дре? Это и есть конфиденциальная часть твоей работы? Готов спорить, ты специализируешься на матерях, не состоящих в браке? Тепло?
Он смущенно ухмыльнулся:
— Обжечься можно.
— Вы думаете, что у вас все схвачено.
— А чем я отличаюсь от любого законного агентства по усыновлению? Я нахожу родителей для детей, от которых отказываются собственные матери.
— Безо всякого дальнейшего контроля, — уточнила Энджи. — Или ты хочешь сказать, что можешь поднять всю документацию на детей, которыми торгует русская мафия? Неужели ты серьезно?
— Конечно, не всегда, но…