Лунная одиссея отечественной космонавтики. От «Мечты» к луноходам

Довгань Вячеслав Георгиевич

Папа прошёл боевой путь с войсками Карельского, Ленинградского, Прибалтийского, Белорусского и Украинского фронтов от Идрицы до поверженного Бухареста.

Капитан Г. Н. Довгань. Симферополь, 1946 г.

Я до сих пор испытываю чувство гордости и волнения, когда читаю на Знамени Победы - штурмового флага №5 150-й ордена Кутузова II степени мотострелковой дивизии 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта слово «Идрицкая». И так же, когда подъезжаю к родному городу и вижу на здании вокзала: «Белгород-город первого салюта».

На

двадцатипятилетие Победы в нашей квартире (мы тогда жили в Симферополе на Красноармейской улице) собрались папины фронтовые друзья. В их числе был и дядя Костя Неженцев, капитан второго ранга. Он после освобождения Севастополя был назначен военным комендантом его Северной стороны, а потом - военным комендантом Феодосии. Его сын Алик был женат на моей сестре Рите. Так что их сын Серёжа приходился внуком двух друзей-фронтовиков. Когда гости разошлись, дядя Костя и папа сидели всю ночь и вспоминали, вспоминали, вспоминали... Помню, как дядя Костя на следующий день спросил меня: «А ты знаешь, за что у твоего папы орден Красного Звезды?» - «Нет».
– «Так знай: твой отец вынес Знамя полка!» Я попытался расспросить об этом отца. Он не очень охотно об этом говорил. Было понятно одно: штаб попал в страшную передрягу, был окружён фашистскими войсками. А в здании находились секретные военные и партийные документы и, конечно, Боевое Знамя полка. Того, кто выносил Знамя на себе, убили. И тогда кто-то из старших командиров сказал: «Давай, Жора, принимай!» Ему обвязали Знамя вокруг тела, и он понёс его через линию фронта. В руку дали гранату, чтобы при неожиданном нападении врага мог взорвать себя вместе с этим воинским символом чести. Это вынесенное им Знамя спасло тех, кто не был убит при прорыве, от расстрела. Вышедших из окружения ранее, расстреляли как «паникёров». Такое было время...

О том своём подвиге отец никогда прежде не рассказывал. Хвалиться героизмом - не принято. И не только отец.

Когда моя семья получила трёхкомнатную квартиру в Москве на 3-ей Владимирской улице, на нашей площадке жил один из подольских курсантов, командир артиллерийской батареи полковник Лисенков Андрей Георгиевич. Он много рассказывал о войне, о подвигах сослуживцев и никогда - о себе. Только почувствовав, что наступают завершающие дни его жизни (ему было уже за восемьдесят), он в кругу моих друзей рассказал и о себе: как воевал в Германии, как встречал Победу, как терял товарищей (из его выпуска после войны осталось только трое, почти, как в песне)...

В нашей семье бережно хранят боевые награды отца: орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, две медали «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и ряд других государственных наград. По сложившейся традиции, на День Победы они располагаются на специальной красной ленте вместе с наградами других наших родственников фронтовиков и тружеников тыла. По возможности, на минуту молчания собираются члены семьи и соседи.

Памятью о той, уже далёкой войне в моём сердце - детство. Она не сохранила ни страха, ни тревоги, вообще никакого негатива того времени. Наоборот, в ней - только хорошее. Помню, как иногда доставались какие-то сладости. Их сразу делили на всех, кто находился рядом. В качестве воспитательного момента (всё - всем!) равные доли выделялись и взрослым, но они потом потихонечку подсовывали эту вкуснятину нам, детям, а мы их снова делили на всех. И игры наши были детскими, «мирными». Уже позднее, в Симферополе, под впечатлением кинофильма «Тимур и его команда», мы стали играть в тимуровцев и «плохишей» (но не в войну!). Все мы по нескольку раз смотрели этот замечательный фильм. И, как тимуровцы, старались помогать тем, кто нуждался в нашей помощи...

Конечно, я маленький свидетель Великой войны советского народа. Мои воспоминания о войне это те моменты из жизни ребёнка, которые запечатлелись в его памяти и теперь воспринимаются, как рассказ об увиденном во сне. Конечно, мои воспоминания - это едва тлеющие очажки, сохраняющие в памяти то далёкое прошлое. Но когда на эти светлячки

подует ветерок от слов: «А что вы помните о войне?», как это зачастую спрашивает молодёжь, воспоминания становятся всполохами северного сияния, пусть и кратковременными. Они простые и будничные. В них практически нет ярких эпизодов, нет примеров увиденного героизма. Мы просто росли в том суровом и честном времени. Мы в нём вырастали... Да, мы - дети войны... И большинство из этого поколения, окончив школы, техникумы, институты и военные училища, а кто университеты и академии, принимали непосредственное участие в восстановлении народного хозяйства и укреплении военной мощи нашего государства. Да, это и мы прорывались в космос, это и мы, как и наши отцы в Испании выполняли интернациональный долг на Кубе, в Северной Корее и во Вьетнаме, на Ближнем Востоке и в Афганистане... Цель одна: чтобы не было больше детей войны!

В середине февраля 1946-го отцу дали краткосрочный отпуск для переезда семьи в Симферополь, к месту службы отца (штаб Таврического военного округа). Маме, как железнодорожнику, выделили товарный вагон-теплушку, в который загрузили весь домашний скарб и продукты. 20-го числа вагон прицепили в конце состава поезда №71 «Москва-Симферополь», и 23-го февраля мы прибыли на симферопольский вокзал. Разместились мы в снятой папой маленькой комнатке на улице Кирова в доме, на фасаде которого была памятная доска о том, что здесь останавливался A.C. Грибоедов. Меня определили во второй класс ближайшей школы №16, находившейся в доме №3 Совнаркомовского переулка. Это было здание бывшего сиротского приюта, построенного в XX столетии (архитектор А.Я. Фабра). Впоследствии на нём установили памятную доску: «Здесь с 1932 по 1941 гг. учились организаторы Симферопольской подпольной организации Борис Хохлов, Николай Долетов, Владлен Ланский, Евгений Семняков, Зоя Жильцова, погибшие от рук немецко-фашистских захватчиков в период оккупации в 1942-1943 гг.»

Риту определили в детский сад на улице Ленина. В нём был чуткий коллектив воспитателей и нянечек с его заведующей Софьей Ивановной. Долгое время мы поддерживали дружеские отношения с ними. Маму сразу же приняли на работу железнодорожным билетным кассиром, где она проработала до ухода на пенсию в 1975 г.

В октябре нашей семье выделили комнату на улице Южной (теперь - имени Мокроусова) в двухэтажном доме №10 площадью 18 квадратных метров. В коридоре было ещё четыре комнаты, в каждой - своя семья. Но оказалось, что ордер на заселение выдавать нельзя, так как у родителей не существовало никаких документов о регистрации их брака. Пришлось проходить судебные мытарства, в которых я и Рита играли роль свидетелей. Всё окончилось замечательно, и теперь и мама стала носить фамилию Довгань.

С 1-го сентября 1947 г. меня приняли в 4 «А» класс 7 мужской средней школы (тогда ещё было раздельное обучение), где учителем была Вера Ивановна Рябченко. Школьные годы - незабываемы... Прежде всего, - это послевоенный учительский коллектив, передававший не только свои знания нам, но и свою родительскую заботу и нежность. В школе работали «Клуб юных капитанов», кружки радио и авиационного конструирования и моделирования, художественной самодеятельности и бальных танцев, спортивные секции. Каждый мог выбрать, что ему было по душе.

Традиционно каждый год в дни студенческих каникул (обычно, в феврале) проходит встреча выпускников нашей школы. Называют её «стодневкой», т.к. до очередного выпуска остаётся 100 дней. К сожалению, выпускников нашего периода становится всё меньше, не говоря уже о наших учителях. Но приезжая в Симферополь, обязательно посещаем школу, выступаем и, не побоюсь этого слова, отчитываемся перед учителями и учениками.

В прошлый приезд мы навестили учительницу истории и впоследствии завуча школы Лидию Николаевну Мавренко, участницу Великой Отечественной войны, блокадницу Ленинграда, поздравили с 90-летием со дня её рождения.