Лунная пыль. Я, робот. Стальные пещеры
Шрифт:
Что же до Лоуренса, то он не покладая рук писал книгу (условное название — “Человек о Луне”) — и проклинал день, когда подписал договор с издательством. Пат помогал ему с главами, посвященными “Селене”; Сью взялась, пока не родился ребенок, вычитать рукопись.
— Извините, — сказал Пат Харрис, вспомнив о своих обязанностях капитана, — я должен уделить внимание и другим пассажирам. Будете в Клавии, загляните к нам.
— Непременно загляну, — обещала мисс Морли, слегка озадаченная, но явно довольная приглашением.
Пат пошел дальше, отвечая на
Что говорить, здесь просторнее, чем в маленькой переходной камере “Селены-1”! Но в общем все такое же, и не удивительно, что нахлынули воспоминания… Вот скафандр — уж не тот ли самый, который снабжал кислородом его и Мекензи, пока остальные спали?.. И разве не к этой переборке он прижимал ухо, слушая шорох восходящего пылевого потока? И ведь именно в камере перепада он и Сью впервые по-настоящему узнали друг друга…
Но вот новинка: окошко в наружной двери. Пат прижал лицо к стеклу и устремил взгляд вдаль над летящей мимо гладью Моря Жажды.
Сейчас эта сторона пылехода была теневой, окошко смотрело в черную космическую ночь, и как только глаза привыкли к мраку, он увидел звезды. Лишь самые крупные, разумеется, так как остальные мешал различить рассеянный свет. Вот Юпитер — после Венеры самая яркая из планет.
Скоро он будет там, вдали от родного мира… Эта мысль и возбуждала, и пугала, и все-таки Пат знаЛ, что не усидит на месте
Он любит Луну, но она пыталась убить его, и ему всегда будет не по себе среди ее голых равнин. Конечно, большой космос еще грознее и беспощаднее, однако с ним Пату пока не приходилось воевать. А отношения с родной Луной в лучшем случае будут походить на вооруженный нейтралитет.
Дверь в кабину отворилась, вошла стюардесса, неся поднос с пустыми чашками. Пат отвернулся от окна и звезд. Когда он увидит их в следующий раз, они будут неизмеримо ярче.
Капитан улыбнулся девушке в опрятной форме.
— Это все ваше, мисс Джонсон. — Он обвел рукой тесный камбуз. — Будьте хорошей хозяйкой.
Затем он вернулся на нос, к пульту управления и повел “Селену-2” в первый рейс, в свое последнее плавание по Морю Жажды.
Я, РОБОТ
Я просмотрел свои заметки, и они мне не понравились. Те три дня, которые я провел на предприятиях фи р мы “Ю.С.Робот с ”, я мог бы с таким же успехом просидеть дома, изучая энциклоп е дию.
Как мне сказали, Сьюзен Кэлвин родилась в 1982 году Значит, теперь ей семьдесят пять. Это известно каждому. Фирме “Ю.С.Роботс энд Мекэникел Мэн Корпорэйшн” тоже семьдесят
В двадцать лет Сьюзен Кэлвин присутствовала на том самом занятии семинара по психоматематике, когда доктор Альфред Лэннинг из “Ю.С.Роботс” продемонстрировал первого подвижного робота, обладавшего голосом. Этот большой, неуклюжий, уродливый робот, от которого разило машинным маслом, был предназначен для использования в проектировавшихся рудниках на Меркурии. Но он умел говорить, и говорить разумно.
На этом семинаре Сьюзен не выступала. Она не приняла участия и в последовавших за ним бурных дискуссиях. Мир не нравился этой малообщительной, бесцветной и неинтересной девушке с каменным выражением лица и гипертрофированным интеллектом, и она сторонилась людей.
Но слушая и наблюдая, она уже тогда почувствовала, как в ней холодным пламенем загорается увлечение.
В 2005 году она окончила Колумбийский университет и поступила в аспирантуру по кибернетике.
Изобретенные Робертсоном позитронные мозговые связи превзошли все достигнутое в середине XX века в области вычислительных машин и совершили настоящий переворот. Целые мили реле и фотоэлементов уступили место пористому платино-иридиевому шару размером с человеческий мозг.
Сьюзен научилась рассчитывать необходимые параметры, определять возможные значения переменных позитронного “мозга” и разрабатывать такие схемы, чтобы можно было точно предсказать его реакцию на данные раздражители.
В 2008 году она получила степень доктора и поступила на “Ю.С.Роботс” в качестве робопсихолога, став, таким образом, первым выдающимся специалистом в этой новой области науки. Лоуренс Робертсон тогда все еще был президентом компании, Альфред Лэннинг — научным руководителем.
За пятьдесят лет на глазах Сьюзен Кэлвин прогресс человечества изменил свое русло и рванулся вперед.
Теперь она уходила в отставку, — насколько это вообще было для нее возможно. Во всяком случае, она позволила повесить на двери своего старого кабинета табличку с чужим именем.
Вот, собственно, и все, что было у меня записано. Были еще длинные списки ее печатных работ, принадлежащих ей патентов, точная хронология ее продвижения по службе, — короче, я знал до мельчайших деталей всю ее официальную биографию.
Но мне было нужно другое. Серия очерков для “Интерплэнетери Пресс” требовала большего. Гораздо большего.
Я так ей и сказал.
— Доктор Кэлвин, — сказал я, — для публики вы и “Ю.С.Роботс” — одно и то же. Ваша отставка будет концом целой эпохи…
— Вам нужны живые детали?
Она не улыбнулась. По-моему, она вообще никогда не улыбается. Но ее острый взгляд не был сердитым. Я почувствовал, как он пронизал меня до самого затылка, и понял, что она видит меня насквозь. Она всех видела насквозь. Тем не менее я сказал: