Лунная радуга. Волшебный локон Ампары
Шрифт:
Хозяин вежливого голоса настолько порывисто вступил в поле зрения объективов видеосвязи, что на какое-то время его скуластое, красноватое от загара лицо полностью заслонило можжевелово-скальный пейзаж – Кир-Кор узнал претора консистории Льва Степановича Шерипанова.
– Кто это? – не сразу понял Леонид.
– Благодарный твой ученик.
– Ах, Левушка! – Эварх смягчился, но от разговора, видимо, решил уйти: – Извини, дорогой, у нас тут несколько неприятных внезапностей…
– Прости и меня, учитель, но все мы здесь просим тебя уделить Луне хотя бы минуту! – Претор
Эварх открыл и беззвучно захлопнул узкогубый рот, снова открыл. Наконец овладел мимикой, произнес:
– Та-ак… и Луна уже знает?! Не успеваешь чихнуть на Камчатке, а с Луны тебе уже – «будьте здоровы»!
– Ничего себе чих! – Шерипанов качнул головой. – Умом тронуться можно!..
Чуя, должно быть, неладное, Леонид Полуянов прицельно осведомился:
– А собственно, что известно вам про гроссмейстера? С чего бы это у вас такая… э-э… навязчивая активность?
На скуластом лице Льва Степановича отобразилось нечто вроде возмущенного изумления. Он отпрянул от видеообъективов, и теперь можно было разглядеть его одежду – нарядный серебристый гумераль с круглым «византийским» воротником. Голову покрывала темно-синяя, очень скромная, как и положено претору, круглая шапочка. Шерипанов шапочку зачем-то снял и тут же снова надел.
– Прошу прощения, учитель! Но, когда верховный пейсмейкер, будто бы занятый в диспутах на Камчатке, вдруг объявляется на Луне и начинает выделывать здесь нечто совершенно особенное, мы вправе ожидать от Коллегиального Собора каких-нибудь объяснений. И для вас, полагаю, было бы важно соблюсти известные приличия.
Михаил выгнул бровь со значением. Кир-Кор ощутил неприятную тяжесть в ногах.
– Лев Степанович, не забывайся, – мрачно предупредил далекого абонента Леонид Полуянов. – Бред ведь несешь!.. Ты болен?
Вместо ответа Лев Степанович жестом подал кому-то условный знак – и между изображениями абонентов вклинился голубой овал с бегущей по кромке огненной надписью агентства «Селенарх»:
ЛУНА, МОРЕ ДОЖДЕЙ, ЗАЛИВ РАДУГ, СТАНЦИЯ «СИНУС ИРИДИУМ», ИНТЕРЬЕР 3-8.
Надпись исчезла, и внутри овала возникло изображение типового медицинского изолятора: на медицинском столе – если верить собственным глазам, «Селенарху» и претензиям Шерипанова – лежал гроссмейстер ордена пейсмейкеров Джугаш-Улья Каганберья. Возле стола хлопотали, готовя к работе диагностическую аппаратуру, двое в светло-зеленых костюмах – шатен и жгучий брюнет.
Не прав был претор в одном: ничего особенного верховный пейсмейкер не выделывал. Дергал слегка головой, плямкал губами и неуверенно водил руками – будто все время пытался сбросить с себя светло-зеленое покрывало. Один раз это ему удалось, и Кир-Кор увидел на голой груди татуировку: две обвившие друг друга змеи. Оба глаза на асимметричном лице гроссмейстера были открыты, но смотрели странно, ни на ком не задерживаясь. Смотрели бессмысленно…
Претор – медикам:
– Парни, представьтесь, пожалуйста, абоненту метрополии,
Шатен, не прекращая работы:
– Врач-терапевт и травматолог станции «Синус Иридиум» Олег Лазерчук.
Брюнет, огладив иссиня-черную, как вороново крыло, бородку:
– Андрей Коробейников. Психоаналитик.
Было очень заметно, как ошарашенный фактами Леонид Полуянов с трудом приходит в себя, изо всех сил стараясь при этом сохранить лицо и достоинство.
– Немедленно пригласите сюда фундатора, – вполголоса, не оборачиваясь, отдал распоряжение он кому-то из тех, кто стоял у него за спиной. Затем уже громче – претору: – Лев, ты уверен, что это действительно верховный пейсмейкер? Где вы нашли его в таком состоянии?
Претор – брюнету:
– Андрей, где его обнаружили?
Брюнет, размышляя над чем-то у приборной панели, отделался пожатием плеч.
– Есаула спросите, – сказал шатен, предупреждая новый вопрос. – Гроссмейстера укладывал на стол медизолятора Айравата – и теперь, как я понимаю, только ему принадлежит честь дать метрополии первое интервью.
В поле зрения видеобъектива медизолятора вошел коренастый русоволосый крепыш в коричневой форме офицера эсбеэсэс с золотыми нашивками. Золотистый пояс, золотистый ремень портупеи, золотистый миттхайзер под правой рукой – на бедре стволом вниз.
– Есаул охранного подразделения Службы безопасности Айравата Кудрявцев, – представился офицер. – Интересующее вас чепе произошло в динаклазерном зале. В тот момент я готовился заступить на сменное дежурство, временный пост которого был оборудован в зале после диверсионного залпа по метрополии.
Претор – офицеру:
– Ты был единственным свидетелем… гм… того, как гроссмейстер появился в зале?
– Нет, – сказал есаул. – Я принимал дежурство у сменного офицера. Сдать пост готовился поручик Аполлоний Бушаков – он и заметил мерцающую под потолком зеленоватую дугу… нечто вроде светло-изумрудного протуберанца. Воздух в зале покачнула волна… бледно-радужная такая… перламутрово-прозрачная… и на пол упал, спиной вниз, абсолютно голый человек. Словно бы выпал из-под этой волны… Падая, он резко вскрикнул. На его плечах и вокруг шеи неистово извивалась ярко окрашенная, как черно-желто-красное ожерелье, змея. Таких змей я раньше никогда не видел… Самостоятельно подняться голый человек не смог, и мы с Бушаковым, опомнившись, поспешили на помощь. Змея вела себя агрессивно, дважды укусила голого в грудь – здесь и здесь, в области сердца. Поручик крикнул: «Берегись, это коралловый аспид – укус смертелен!» Мне пришлось отстрелить змее голову.
– Убил любимицу верховного пейсмейкера Цэкалту! – ужаснулся претор.
– Иного выхода не было, – сказал есаул. – Верховный пейсмейкер нуждался в срочной медицинской помощи.
Леонид Полуянов – врачам:
– В каком состоянии Каганберья?
– В крайне тяжелом, – ответил шатен. – Разве не видно?
– Суть вопроса – есть ли непосредственная угроза жизни?
– Нет, до естественной смерти ему еще далеко – лет пятьдесят. Хотя, с другой стороны, это, наверное, дела особенно и не меняет.