Лунная соната для бластера
Шрифт:
А все остальное подождет до той поры, когда я вылезу из своей норы в Апеннинах. Будем надеяться, что Банко не обидится, если я задержусь (мы задержимся) на недельку.
Когда я пришел в комнату, где остановились мы с Элис, девушка уже спала. Я тихонько разделся и лег рядом. Поначалу я думал, что не смогу заснуть рядом с незнакомым человеком — привычка чувствовать под боком тело именно Сольвейг казалась мне непреодолимой, но, к своему изумлению, отключился почти мгновенно, убаюканный ровным дыханием соседки. Ближе к рассвету я проснулся оттого, что Элис начала метаться во сне — наверное, приснился кошмар. Я обнял ее, и она затихла. Я полежал немного, стараясь не думать о прохладной коже под своими руками, и незаметно для себя вновь отключился — теперь уже до самого утра.
Глава 8. Арета
Встали мы рано, под бешеное дребезжанье, которое сьюд Лаланда почему-то называл «звонком».
— Предлагаю не задерживаться в здешних гостеприимных куполах, — предложил я, — а побыстрее отправиться.
Перекусили мы взрывпакетами на станции.
— Почему эта гадость так называется? — полюбопытствовала Элис, слизывая с пальцев крошки.
— В них больше перца, чем биомассы, — объяснил я, дыша ртом. — Иначе дрожжевой привкус не отбить.
— Зря я поддалась на вашу провокацию, — буркнула девушка. — В невесомости меня точно стошнит…
Я уже начинал находить некоторую прелесть в своем положении гида. Всю дорогу до Ареты — то есть десять минут, капсулы мы ждали дольше — я объяснял своей спутнице, почему космическая болезнь — это вредная выдумка для особо внушаемых туристов. Я не встречал еще ни одного лунаря, которого тошнило бы в невесомости. Возможно, дело в нашем низком тяготении.
Курортный городок Арета состоял собой всего-то из пяти-шести куполов, оседлавших один из отрогов Лунных Апеннин. Зал ожидания на станции был накрыт бесшовным экраном, демонстрирующим окрестные пейзажи, и Элис смогла воочию убедиться, что ночью на Луне действительно смотреть нечего. По одну сторону простиралась угольно-черная равнина, похожая на смоляной океан, по другую — тот же океан вздымался волной, затмевавшей небо. Даже звезды видны были плохо из-за внутреннего освещения на вокзале. Только светились далеко в горах бледными пятнами слаломные трассы; их, само собой, на ночь подсвечивали прожекторами — не закрывать же, в самом деле, курорт на полмесяца!
— И куда нам теперь? — поинтересовалась Элис, оглядываясь.
— В гости, — ответил я. — На лыжах кататься пойдем завтра. Сегодня, боюсь, времени не хватит. Только… не окажете мне одну услугу?
Девушка вопросительно подняла брови.
— Вызовите рассылку свежих новостей! — взмолился я.
— А почему вы сами не можете?
— Не хочу светиться, — туманно объяснил я. Ну не растолковывать же, в самом деле, что даже такая малость требует проверки личного кода.
Новости меня разочаровали. На Чжэнь-сюань-син [18] отправилась крупная экспедиция Института прекурсологии [19] для исследования найденных в системе сооружений Предтеч [20] . Экспедицию сопровождает многочисленный отряд работников Службы [21] , чтоб, в частности, пресечь возможные нарушения в работе местной администрации. В альфанской системе введен в строй внутренний лифт Гея-Антея — первое сооружение такого рода в Доминионе [22] . На Земле продолжаются попытки ограничить зону распространения арбора в Центральной Америке [23] ; остров Гаити [24] полностью изолирован от мира до завершения естественного цикла болезни (понимай — пока зараженные не вымрут). Совет неприсоединившихся государств подал петицию в Верховный комиссариат Службы с требованием обеспечить справедливое распределение освободившихся в результате эпидемии территорий… Этот постинг я досматривать не стал. Трупоеды.
18
пейзаж — каменистая
19
панорама слепяще-белых корпусов у подножия золотой горы
20
картинки нет, что само по себе странновато, могли бы и показать
21
суровые лица голубцов
22
раскадровка: план системы, соединенные красной чертой планеты, потом — реальная съемка, орбитальный лифт-терминал над Антеей, потом — представительный мужчина в типично альфанском комбинезоне, но черном и явно от-кутюрного фасона, вместе с обвешанным наградами колониальщиком разрезают традиционную ленточку
23
уже поднадоевшая некрохроника
24
карта
До алиенистского рега пришлось добираться пешком — транспортерных линий туда не проводили — и полтора часа блужданий по заросшим коридорам (кустарник по обочинам никто, как водится, не подстригал, а прохожих было недостаточно, чтобы постоянное шевеление заставило ветки расти куда-нибудь в другую сторону) отнюдь не улучшили мое настроение. А в сам рег я по привычке заходил с опаской — мало ли какая тварь на тебя кинется.
Элис алиенистские купола понравились. Она восхищенно утверждала, что тут «прямо как на Земле». Я не был с ней согласен — мои воспоминания о метрополии носили несколько иной характер — но высказываться не стал: ей все-таки виднее. Почти все три месяца, проведенные мной на Земле, я проторчал безвылазно в Санлосане, и, помимо местных достопримечательностей, запомнил только пугающе высокий потолок неба и сухое горячее марево над горизонтом. Даже хваленым земным дождем так и не смог насладиться: как-то раз с неба начали падать капли воды, крупные, как фасоль, но ударяясь о горячий силастик улиц, они тут же расходились быстро исчезающими пятнышками. Я ждал добрых полчаса, когда же, наконец, появятся лужи, но дождь прекратился, а луж все не было. Вот тогда я и плюнул на экзотику.
Нам, лунарям, еще повезло. Наши лифты не настолько загружены, чтобы не позволять нам иногда возвращаться в метрополию. Жителям той же альфанской системы или Новатерры, чтобы посетить родину предков, приходится копить всю жизнь и стоять в очереди до самой смерти. А ссыльным на Аверне не приходится ожидать и этого. В последние десятилетия Землю каждый год покидает сто, а то и сто пятьдесят миллионов человек, а возвращаются — единицы. Исход человечества из колыбели. Скоро в доменах будет жить больше народу, чем в метрополии. И то сказать — в радиусе пятнадцати парсек от Солнца лифтоносцы нашли сорок миров, пригодных для колонизации. Посылать корабли дальше бессмысленно — им потребуется человеческая жизнь, только чтобы добраться до окраин ойкумены. Нужно превратить централизованную систему лифт-связи в сетевую, посылать корабли-разведчики с окраин исследованного космоса, а для этого — рассредоточить население, разгрузить переполненную Землю.
Так появилась программа эмиграции. Так в учебниках пишут, что она так появилась. На самом деле первые лифты были запущены намного раньше, чем эта гениальная мысль зародилась в умах колониального начальства. Для того, чтобы теория Уилсона-Пенроуза претворилась в жизнь, потребовалось двадцать лет, и еще двадцать — для того, чтобы первый примитивный лифтоносец прибыл в систему альфы Центавра и обнаружил там не одну, а целых две пригодных к заселению планеты. На Земле в это время жило десять миллиардов человек.
Врет тот гад, что уверяет нас, будто правительства всерьез борются с перенаселением. Чем больше народу, тем легче управлять нищей, злобной толпой. Но чем больше жителей, тем больше и бунтарей. Бунтарей начали ссылать на самые похабные из новооткрытых миров — того, кто счел Миктлан пригодным для человека миром, я заставил бы самого там поселиться. Понимаю, он не знал, что корка этой пародии на планету рвется не хуже гнилого савана, а под ней — лед, вода и лудлы, но подумать-то можно было, что жить на спутнике газового гиганта ненормально! А самые приятные местечки, вроде Мундо-дель-Парадизо, застолбили те, кто в прежние века селился бы на Ривьере.
Организованная, форсированная, лихорадочная эмиграция началась намного позже — чуть менее века назад. За это время Землю покинуло два миллиарда человек. Три, не то четыре миллиона из этого числа осели на Луне — в основном сектанты или беглецы от правосудия (лунные коридоры все же приятнее — и пригоднее — для жизни, чем оледенелые равнины Тартара). Среди них были и родители некоего Миши Макферсона со своей группой генобмена. А также алиенисты, бахаисты, кришнаиты, уикканцы, дуэйнсиане, евангелисты и прочие, прочие, прочие.