Лунная соната
Шрифт:
Я не заметил, как опустел вычислительный центр, как потемнели окна и зажглись панели дневного света. Я открыл окно и посмотрел туда, где кончались скрывающиеся за тополями жилые постройки и начиналось холмистое поле. Совсем низко над горизонтом поднималась Луна, и было немного страшно, что Ольга улетела, казалось, куда-то совсем в другую сторону.
Зеленые холмы за городом покрылись туманом, седеющим в лунном свете. Было очень тихо.
– Ну вот, Людвиг, мы и остались одни...
– пробормотал я, подходя к старой машине. На исцарапанном пульте горела красная неоновая лампочка, которая
– Мне очень тяжело, Людвиг. Если бы ты знал, как я люблю Ольгу. Молчишь? Да, ты очень несовершенная машина. За сто лет тебя так и не научили говорить. Может быть потому, что ты нем, мне сейчас с тобой хорошо. Иногда так хочется, чтобы никто не перебивал.
Серые стойки машины покрылись пылью, изоляция на кабелях почернела, переходники поржавели. Мне стало еще грустнее. Вот здесь, у этого сумматора, наши глаза встретились впервые. Ольга мне тогда сказала:
– А я-то думала, что у вас не машина, а фантазия. Что это такое? Похоже на сушильные ящики. А это что?
– Это ее память.
– Ну, знаете! Если у вашей машины память имеет такой вид...
– О памяти судят не по ее виду, - возразил я.
– А мне все равно. Я люблю все красивое. Вы можете мне помочь?
Ольга работала в Институте биометрии. Это и привело ее ко мне.
– С такой памятью, наверное, на вычисления понадобятся десять лет, ворчала она, пока я на клавиатуре набирал программу ее задачки.
– А профессор Павлов требует ответ послезавтра.
– Вот ответ, - сказал я, подавая ей табличку с цифрами.
Ольга подозрительно посмотрела на меня, потом расхохоталась.
– Вы шутите!
– Нисколько. Проверьте сами. Кстати, а вот и график. На нем вся экология вашего царства водорослей, как на ладони. Точку равновесия "Людвиг" подчеркнул красными чернилами. Он очень вежливый, наш "Людвиг", даже тогда, когда о нем отзываются непочтительно.
Ольга немного смутилась и виновато посмотрела на ящик с памятью.
– Разрешите, я приду вечером и смахну с машины пыль, - сказала она.
С того вечера мы стали с ней встречаться. Она была воплощением самой жизни, так прекрасна она была.
– Владо, мне надоело идти, - обычно говорила она во время прогулки. Давай побежим.
И мы бежали вдоль асфальтовой дороги к космодрому наперегонки, пока наконец кто-нибудь из нас не отставал, чаще всего я.
– Ну, что выдохся, а!
– дразнила она меня.
– Владо, а правда, что при помощи машины можно узнать, что делается в душе человека?
– А для чего это нужно, узнавать, что делается в душе человека?
– Ну, так, ради интереса.
– Наверное, можно. Только не нужно.
Она взяла меня за руку и проговорила:
– А мне очень хотелось бы узнать, что делается в твоей душе.
Я очень смутился.
– Впрочем, я и без машины догадываюсь, что с тобой!
– Если догадываешься, то лучше не говори.
Как-то Ольга не приходила несколько дней, а когда пришла, то была печальна и задумчива.
– Что с тобой, Оля?
– спросил я.
– Спроси "Людвига". Он ведь у тебя все знает.
Она невесело усмехнулась. Мы взялись за руки и
– Сколько времени летит ракета до Луны, - спросила она.
– В зависимости от трассы. Часов двадцать пять - тридцать.
– Как долго.
На следующий день она пришла веселой и радостной.
– Владо, идем танцевать! Я хочу сегодня танцевать. Целую ночь! До самого утра!
Но мы не танцевали до самого утра. Зал молодежного кафе только начал заполняться народом, как вдруг Ольга схватила меня за руку и закричала.
– Посмотри в окно! Какое чудо на улице. Пойдем на нашу любимую дорогу.
Действительно было чудо. Вечная тишина опустилась на зеленые холмы. Воздух был напоен запахом горячих полевых трав и влажной земли, а серебристое от лунного света небо опустилось низко-низко. Стоило пройти всего несколько шагов, подняться на холм, и, казалось, можно было коснуться рукой кромки сияющего облака.
– Пошли в поле, - прошептала она.
Все было как во сне, и я не помню, как мы оказались на берегу Большого озера. С западной стороны, где находился водный стадион, доносилась музыка, а здесь берег был совершенно диким, и только узкий бетонированный мостик среди высоких камышей напоминал о том, что кто-то позаботился, чтобы по озерным джунглям можно было совершать прогулки. Несколько минут мы шли среди зарослей. Потом мы оказались на самом краю мостика, почти на середине озера.
– Смотри, Владо, вон она!
– крикнула Ольга, показав на отражение Луны в слегка волнующейся воде, - как я хочу туда!..
– Я хочу тебе сказать, Оля...
– Не надо, Владо. Завтра я улетаю. Я очень люблю одного человека. Его зовут Георгий... Ты ведь его знаешь. И он там, - она показала на Луну.
Обратно мы шли молча и мне страшно было взглянуть ей в глаза. Я хотел, чтобы облака заволокли Луну. Когда на мгновенье это происходило, я облегченно вздыхал.
Прощаясь, Ольга задержала мою руку в своей.
– Прости меня, Владо. Я должна была бы об этом сказать тебе раньше. Прости меня. Ты такой хороший, верный друг, а я такая глупая...
...Я никому не говорил об этом ни слова. Только тебе, Людвиг, и то только потому, что скоро тебя не будет...
III
Через неделю после отлета Ольги ко мне в лабораторию прибежал запыхавшийся Сережка.
– Владо, готовь стихи!
– Какие, кому?
– Самые наилучшие, человеку, находящемуся в небе.
– Ничего не понимаю.
– Чудак. Завтра столетие со дня открытия трассы Земля - Луна. Торжественные вечера, народные праздники, гулянье и так далее. А кроме того, радиосвязь с Луной.
Я вздрогнул.
– Разве ты не хочешь поговорить с Ольгой?
Я пожал плечами, не зная, что мне ответить.
– Ты какой-то странный, Владо, честное слово. Впрочем, как знаешь. Только для разговора тебе нужно прийти между семью и девятью вечера в Управление космической связи, седьмой этаж, комната семьсот. Я зарезервировал для тебя пять минут.
Несколько минут я ходил по комнате, думая, что мне делать. Что делать, что делать?
– Что мне делать, Людвиг?
– спросил я старую машину. Конечно, я должен сказать Ольге то, что не было сказано. Но как? Какими словами?