Лунная ведьма
Шрифт:
— Да.
— Время пришло? — Рин нежно раздвинул ей ноги, погладил, и она задрожала всем существом. Тот интенсивный отклик был ответом на её собственный вопрос? — Я даже не подозревала, что можно так сильно желать кого-то или чего-то, как хочу тебя сейчас, — прошептала Жульетт.
Рин продолжал возбуждать её ласками и поцелуями.
— Мы можем не вставать с постели несколько дней. Еду будут оставлять в прихожей, и никто не посмеет нас прервать.
— Все знают?
— Да, дни, когда королева способна к зачатию, считаются у энвинцев праздником.
—
Казалось, он полностью сосредоточился на своём занятии: пробовал на вкус горло жены, гладил груди, ласкал тело, словно запоминал каждую впадину и выпуклость. Её плоть никогда не была настолько восприимчивой, прикосновения никогда не казались такими чувственными. Жульетт могла думать только о Рине и о том, к какой части тела он прикоснётся в следующий миг.
Потянувшись к нему, она обнаружила, что Рин уже полностью твёрдый, и погладила возбуждённую плоть, которую жаждала почувствовать в себе. Тело горело от предвкушения и непроизвольно выгибалось навстречу прикосновениям. Она гладила мужа всё более пылко. Весь мир за пределами их комнаты и кровати потерял значение. Жульетт больше не могла думать ни о чём, кроме того, что вот-вот произойдёт.
— Помнишь, когда мы шли к городу, я попросила отгораживаться барьером, когда ты во мне?
— Сегодня я его не удержал, — ответил Рин. — Прости.
— Не извиняйся, — шепнула она. — Это было замечательно.
— Да, — прохрипел он.
— Когда мы стали одним целым во всех отношениях, я чувствовала тебя лучше. Словно нам предназначено упиваться соединением именно так. Объединившись.
Теперь Рин гладил её медленнее, но не менее возбуждающе.
Её тело изогнулось и задрожало.
— Узнав, как люди занимаются любовью, я гадала смогу ли остаться собой, если сольюсь с мужчиной и телом, и разумом. Мне снились кошмары о том, как я вбираю в себя слишком много мыслей и чувств другого человека и схожу с ума. Я всё время боялась, что если вдруг полностью соединюсь с кем-то, то никогда не стану прежней. Думаешь, это глупо?
— Не знаю.
— Если мы с тобой одновременно сольёмся телами, умами и душами и отбросим прочь все разделяющие барьеры, то сможем ли потом разъединиться?
— Не знаю.
— Ты мне совсем не помогаешь, — заметила она с нежной улыбкой.
Он перекатился на Жульетт, она вновь обхватила ногами его бедра, и Рин погрузился в неё одним рывком. Выстроенный им барьер оставался нерушимым, и она не пыталась прорваться сквозь него. Следующим толчком он погрузился ещё глубже, и Жульетт с криком достигла разрядки. Выгнулась над кроватью и сжалась вокруг Рина, содрогаясь и шепча его имя. Он не двигался, пока не затихли волны её удовольствия, но сам не последовал за ней, не выплеснул семя, в котором она нуждалась, чтобы дать ему сына.
Жульетт безвольно распласталась под ним, изнурённая, пресыщенная и согретая до мозга костей. Обретя способность говорить, она спросила:
— Почему ты не...
Рин успокоил
После очередного толчка замер и поднял голову.
— Сегодня, завтра и послезавтра твоя сексуальность достигнет новых высот. Ты будешь нуждаться во мне, как никогда прежде, и я хочу дать тебе всё, что смогу, Жульетт.
Она улыбнулась.
— Ты назвал меня по имени. Я так рада. Мне надоело слушать, как ты зовёшь меня королевой.
— Сегодня ночью ты не королева, — сказал он, медленно и глубоко двигаясь внутри неё. — Ты просто моя женщина.
— Только ею я и хочу быть, — хрипло призналась она. Ленты удовольствия начали закручиваться снова, но она сдерживала себя. Этот момент, как раз перед наивысшим наслаждением, был особенным, и Жульетт хотела продлить его как можно дольше. Когда Рин двигался так медленно и тщательно себя контролируя, она знала, что может ни о чём не думать и просто наслаждаться.
Чем и воспользовалась.
— Рин, — прошептала Жульетт, когда её тело рванулось к нему, предвкушая завершение, до которого оставалось совсем немного. — Ванир.
— Да.
— Я хочу получить от тебя всё и неважно, что случиться потом. Пусть нас больше ничто не разделяет.
Барьер исчез, и Жульетт нашла соединявшую их души нить. От красоты нахлынувших чувств она испытала не меньшее потрясение, чем от прикосновения к сердцу Энвина или от ночной пробежки в облике волчицы. Рин стал частью неё самой, слился с ней телом и душой. Жульетт чувствовала его тысячью разных способов, получая новое, неведомое прежде удовольствие.
И узнавая его, как никогда не знала никого другого. Он был хорошим человеком, сильным и благородным. Ради неё и их будущих детей Рин пошёл бы на любые жертвы. Его невероятная сила удачно сочеталась с безграничной добротой.
Рин возобновил движения, и ей открылись проблески его прошлого. Жульетт увидела мужа светловолосым мальчиком, игравшим на улице с небольшим, необычным мячом и смеющимся вместе с друзьями. Юношей, полным сновидений о ней и об этом самом моменте. Решительным мужчиной, ищущим свою пару. Рин был предан ей и не оставит, несмотря на нежелание становиться супругом королевы. Не теперь, когда узнал, как глубоко она его любит и насколько сильно в нём нуждается.
А он знал, потому что она больше не скрывала от него свои мысли и душу. Не просто не скрывала, а даже притягивала его, предлагала себя так, как не делала никогда прежде. Оказалось, что в единении умов и душ нет ничего страшного. Оно было прекрасно, правильно и священно.
Столь сильных эмоций она никогда раньше не испытывала.
Рин задвигался быстрее, и Жульетт последовала его примеру, не отставая и маня войти глубже. Когда она достигла разрядки, он принялся толкаться энергичнее, их тела напряглись и затрепетали в своём собственном ритме и времени.