Лунные дети
Шрифт:
– Твоя леве, – не сумел подавить тяжелый вздох Даган и поморщился. – Дашь ты нам выиграть хоть раз или нет?
Тайг только расплылся в довольной улыбке, складывая взятку в стопку.
– Не даст, – констатировал Кэл, и следопыты подскочили, наконец увидев, что начальник рядом.
– Простите, шеф! – рявкнул Фэлан, вытянувшись в струнку, но не выпустил из рук карты. – Мы… э… – он сбился, покосившись на друга, но Даган только пожал плечами.
– Играем, шеф, – уныло протянул он, явно ожидая выговора.
– Ходи, – нетерпеливо поторопил Фэлана Тайг, совершенно игнорируя Кэла. –
– Вольно, – махнул рукой Кэл. – Доигрывайте, и правда. Все равно нечем заниматься.
Следопыты осторожно опустились обратно, косясь на начальника, но Кэл только безмятежно улыбнулся и поднялся.
– Пойду, ладно. Тайг, только не раздевай их до трусов.
– Я садист, что ли? – возмутился друг, но скорее машинально, он уже снова уткнулся в карты носом и собирался крыть очередную пару, выложенную Фэланом.
– Мы не на раздевание играем, – заверил Кэла Даган, краем глаза следящий за ходом друга. – На простейшие желания.
– Это на какие?
Все трое внезапно переглянулись и почти синхронно пожали плечами.
– Тайг.
Раз он выигрывает, то и загадывает желание. Кэл тряхнул друга за плечо, когда тот сделал вид, что опять увлечен игрой. Следопыты только покосились друг на друга и отвели взгляд, только что не засвистели, демонстрируя свою полную непричастность к происходящему.
– Тайг!
Ну и что мог загадать его друг?
– Что? – Тайг наконец недовольно посмотрел на Кэла. – Слышишь, в лаборатории ругаются?
– Из-за вас, что ли? – оторопел Кэл.
– Я просто попросил Фэлана сказать им, что они не отличат по эху магии базовое заклинание от специального.
– В смысле «не отличат»? – Кэл поперхнулся слюной.
– В прямом, – невозмутимо отозвался Тайг, и словно в подтверждение с той стороны раздался звон разбившегося стекла.
Следопыты дружно фыркнули и тут же вернулись к картам, как будто так и надо. В лаборатории опять что-то разбилось. Тайг забрал себе взятку.
Очень хотелось сказать пару ласковых другу, но применять силу в рабочее время при свидетелях, увы, было нельзя. Кэл погрозил кулаком игрокам и поспешил в лабораторию, пока ретивые сыщики-исследователи не разнесли ее к бесам.
Эхом нитей считалась остаточная энергия от заклинания, и за определенное время она истаивала и исчезала окончательно. В противном случае маги бы сейчас везде натыкались на оставшиеся отголоски, которые к тому же тогда наслаивались бы друг на друга, создавая хаотичный фон в магическом пространстве. Естественно, по этому же эху вполне спокойно определялось, какое именно заклинание использовалось и какой маг – солнечный или лунный – его произнес. Таким же образом тогда в переулке и выяснили, что Элиш убила гарма танатосом и применяла разные базовые щиты. Если бы подобное не было возможно, жизнь бы усложнилась у сыщиков в разы. Каждое заклятье обладало особенным звуком, своей мелодией, которую теоретики, без зазрения совести позаимствовав термин у музыкантов, называли мелосом. Мелос все-таки считался совокупностью мелодий, обладающих хоть каким-нибудь типологическим родством, теоретики справедливо указывали на то, что мелодию заклинания как раз можно и расщепить
На первых четырех курсах эти основы никогда не рассказывали, поскольку все-таки именно мелосом обладали специальные и, как предполагал Кэл, специфические заклинания. Базовые содержали в себе один звук, но название прицепилось ко всем заклятьям. Кроме того, все заморочки с мелосами интересовали исключительно все тех же теоретиков. Немногие студенты выбирали это направление, Кэл считал, что для такой нудной работы нужен исключительный склад ума и желание сидеть на месте как приклеенный. Впрочем, он допускал, что все-таки, наверное, предвкушение от возможных открытий окрыляло исследователей, сподвигая их на долгие и зачастую бесплодные поиски. Все равно до сих пор никто не сумел выяснить, как же возникают заклинания и каким образом к сетям прикрепляются активирующие слова.
В лаборатории царил легкий погром. Младший помощник какими-то судорожными рывками подметал осколки и подозрительно шмыгал носом. Кэл остановился на пороге, оценивая масштабы бедствий. Лаборатория занимала четыре помещения в восточной части штаба. Из пятнадцати человек здесь работали пятеро: четверо старших сыщиков – старшие сержанты – и младший (а по факту единственный) помощник. Кэл припомнил, что Тола говорил о мальчишке. Он был на год старше Бернарда, и звали паренька вроде Шон Кеннеди.
– Шон, – окликнул его Кэл, мальчик, вздрогнув, выпрямился и резко повернулся, сжимая в руках метлу.
Заплаканный сыщик – анекдот, а Шон сейчас служил превосходной иллюстрацией. Спрашивается, что довело мальчишку до такого состояния? Кэл кашлянул, разглядывая заплаканные глаза, а Шон, надо отдать ему должное, взгляда не отводил, только шмыгнул опять носом.
– Господин Эмонн? – неуверенно позвал он шефа.
Кэл цыкнул.
– Почему плакал?
– А! – Шон поспешно вытер глаза и несмело улыбнулся. – Простите! У меня ксерофтальмия первой степени, я на лечении, но не все симптомы исчезли.
Кэл едва не выдал пространное «э», но только озадаченно моргнул. Об этой болезни он слышал впервые. Паучья лихорадка, сонница, элементарная простуда – это все было привычно и в какой-то степени обыденно. Естественно, если запустить болезнь, то и от простуды был шанс умереть, но даже сонницу, которой раньше боялись, теперь в клиниках лечили, и люди просыпались вполне здоровые, только ослабленные. Почти единственной страшной болезнью оставалась Серая Химера, но повторения трагедии многотысячелетней давности, к счастью, до сих пор не происходило.
– «Сухие глаза», – пояснил Шон, верно истолковав заминку. – Слишком быстро высыхает роговица, и слезы начинают непроизвольно течь. Или вроде того, – не слишком уверенно закончил он и смущенно опустил голову. – Целители иногда слишком мудрено все объясняют.
Кэл поспешно согласился.
– Что разбили-то?
– Пару колб, – Шон снова потер глаза и неловко улыбнулся. – Старшие не сошлись во мнении насчет специфических и специальных заклинаний.
– Как различать эхо?
– Вроде того, – мальчишка становился увереннее на глазах. Кэл чуть улыбнулся. Надо взять паренька на заметку и присмотреть за ним.