Лунные грезы
Шрифт:
Корри уставилась на Бланш, охваченная внезапными сомнениями. Соперница явно чего-то недоговаривает – слишком она беззаботна, слишком уверена в праве обладания!
– Мне в голову не придет висеть камнем у него на шее. Возможно, я не всегда одобряю его поступки, но не собираюсь вмешиваться.
– Какие современные воззрения, дитя мое, – снисходительно бросила Бланш. – Хотя и далекие от реальности. Но боюсь, вам пора все-таки вернуться с небес на землю. Конечно, Гай поступил несправедливо, он должен был сказать сам. Странно, что он не сделал этого.
– Не сказал
Бланш помедлила, явно наслаждаясь мгновением торжества. Корри подавила поднимавшееся в душе раздражение. Все это не важно, и слова Бланш ничего не изменят. Она любит Гая. Любит. И сделает для него все на свете.
Бланш откинулась на спинку кресла, устраиваясь поудобнее.
– Все очень просто. По условиям завещания моего отца Гай не наследует ничего, если…
– Если что?
– Неужели еще не сообразили? – Бланш вальяжно потянулась. – Если не женится на мне.
– Не понимаю.
– Не понимаете? – терпеливо, даже с некоторым сочувствием переспросила Бланш, будто втолковывала очевидные истины безнадежно тупому олигофрену. – Как бы вам получше объяснить?
Она медленно, грациозно поднялась, шелестя блестящим платьем, взяла маленькую статуэтку мейсенского фарфора, изображавшую пухлую розовощекую пастушку, и, лениво повертев фигурку в пальцах, расчетливо небрежным жестом швырнула в жерло камина.
– Как вы можете? – ошеломленно прошептала Корри, уставившись на цветные осколки.
– Почему нет? – улыбнулась Бланш. – Видите ли, этот дом и все, что в нем есть, принадлежит мне.
Корри окаменела. Разрозненные кусочки головоломки медленно, но верно вставали на места. Как она могла быть настолько слепой? Теперь все казалось таким простым, таким очевидным. Бланш не лгала – Гаю позволено забавляться любыми играми, пока он помнит, кто устанавливает правила. Представить невозможно, чего стоит ему жизнь на подобных условиях, в постоянном ожидании одобрения или порицания.
– Но неужели вы, зная это, все равно согласились выйти за него? – неузнаваемо хрипло спросила Корри.
– Какое это имеет значение? Самое главное – добиться, чего хочешь! Получить желаемое. Мне нужен Гай, значит, он станет моим. И в конце концов полюбит. Я… я необходима ему, чтобы выжить.
– Но это подло! Бесчестно!
Бланш негромко невесело рассмеялась:
– Ошибаетесь. Просто практично. Но прекрасно понимаю ваше горе. Стать любовницей человека без будущего вряд ли так уж романтично, не правда ли?
– Мне все равно. Я счастлива с ним – а остальное не важно. Я люблю Гая.
Губы Бланш сжались в тонкую бесцветную линию.
– Вы называете это любовью? Лишить человека всего, ради чего он работал и жил? Знай вы Гая получше, давно бы поняли, как много значит для него хотя бы этот дом. Как по-вашему, почему он не сказал вам об условиях завещания? Потому что в глубине души сознавал, что вы не займете заметного места в его жизни.
Корри отвела глаза. Готовые сорваться с губ возражения смыло холодной серой волной отчаяния. Бланш не лжет. Всего несколько минут назад Гай спросил с видимой беспечностью, в которой сквозила непонятная грусть, уж не скрывает ли она, что на самом деле богата… Будь ее соперница просто очередной женщиной, даже такой прелестной, как Бланш, Корри сражалась бы с ней не на жизнь, а на смерть. Но не сейчас. Она беспомощна именно потому, что любит Гая и не способна отнять у него все, что ему дорого. Он не сумеет жить без денег и власти – в них смысл его жизни. Оторвав Гая от Бланш и ее наследства, Корри попросту заточит его в тюрьму.
Такова его сделка с судьбой, контракт с обстоятельствами, подписанный так давно, что Корри бессильна что-либо изменить. Ей лучше других известно, как много значат в жизни амбиции. Корри не позволит себе уничтожить Гая и все, ради чего он так долго шел наверх… Для нее немыслимо стать свидетелем медленной неумолимой гибели любви, могильщиком на собственных похоронах.
– Нет, я вам верю.
Почему так темно и холодно в комнате?
– Надеюсь, вас не затруднит сказать, где я смогу найти кузена?
– Разумеется.
Корри медленно, едва волоча ноги, подошла к окну. Странное спокойствие, скорее похожее на оцепенение, овладело ею.
– Он там, на пляже.
Так близко и так далеко. Уже сейчас Гай казался незнакомцем. Случайным прохожим, остановившимся полюбоваться красотой моря. Нет никаких сомнений в том, что именно Бланш будет ужинать с ним в «Отей дю Пале». Гай, возможно, расстроится, но невеста скоро утешит его. Ничего страшного. Она – его будущее.
– Разве вы не собираетесь попрощаться? – с любопытством осведомилась Бланш, и Корри на миг обрадовалась, что та не видит ее лица.
– Пожалуй, не стоит.
Выглянув в окно, девушка заметила, что луна спряталась за тучу, а волны стали все выше. Погода переменилась.
Корри устало потерла глаза. Они горели, словно в них попал песок. Резкие крики чаек, стремившихся к земле, казались скорбными воплями десятков невидимых плакальщиц. Девушка с болью, которая отныне будет расти с каждым днем, осознала, как сильно станет тосковать по нему, по тем вещам, что им не суждено сделать вместе: так и не случившимся ссорам, не съеденным завтракам, не встреченным рассветам. Лунный свет и сияние дня, звездное мерцание и языки пламени… все померкло без него. Теперь ей предстоит жить во мраке.
Корри сама не поняла, как ей удалось изобразить на лице пусть и кривую, но улыбку:
– Просто скажите… скажите ему, что иногда даже в Биаррице идет снег.
Глава 14
О моя Коломбина!
Поверь, я отдал бы все сокровища мира, только чтобы этого не случилось! И сейчас ощущаю твою боль, как свою. И вне себя от ярости, но чем тебе помочь? Невозможно утешить того, кто потерял любовь. Однако все-таки попробую.