Лунные хроники. Звезды над нами [сборник]

Мейер Марисса

– Ты не можешь здесь оставаться! – резко сказала ей бабушка и сама вздрогнула от звука собственного голоса.

– Что? – Скарлет нахмурилась.

– Это не… – Бабушка вздохнула. Она подошла к Скарлет, не обняла ее, не поцеловала. Они не виделись целую неделю, но все, что она сделала, – просто втолкнула Скарлет обратно в дом.

Скарлет уронила рюкзак на пол.

– Что происходит?

Бабушка пыталась взять себя в руки, но лицо ее по-прежнему было искажено.

– Я рассчитывала, что ты еще несколько недель пробудешь в Париже. Почему ты не прислала сообщение, что возвращаешься

раньше?

– Хотела сделать сюрприз, – огрызнулась Скарлет. Снова разозлиться было очень просто. Она и так злилась всю прошлую неделю. – Почему ты кричишь?

– Я не кричу! – Бабушка зарычала и скрестила руки на груди.

Скарлет повторила ее позу и зарычала в ответ. Они были уже почти одного роста. Бабушка вздохнула и потерла переносицу.

– Ладно, – сказала она. – Ладно. С этим уже ничего не поделаешь. Но раз ты дома… – Теперь она заговорила деловым тоном. В ее голосе все еще слышалась злость, но теперь Скарлет видела и то, что бабушка очень устала. – Я не смогла на этой неделе попасть в город. – Она прошла на кухню. – Так что туда поедешь ты. Мы вызовем такси. У меня для тебя несколько поручений. Зайди в булочную, и в магазин за продуктами, и еще отнеси шторы в химчистку, и…

– Прошу прощения? – окликнула ее Скарлет, с изумлением глядя, как она суетится, составляя список продуктов. – И это все? У меня была кошмарная, просто кошмарная неделя, а ты отправляешь меня по каким-то дурацким делам, даже не… – Ее голос дрожал. – Даже не сказав: «Рада тебя видеть»?

Бабушка замерла и обернулась. Тень вины пробежала по ее лицу, но она прогнала ее и выпрямилась.

– Если ты рассчитывала на торжественный прием, нужно было сообщить, что возвращаешься. У меня есть дела в городе, и они должны быть сделаны. Нужно, чтобы ты сегодня съездила за всем этим в город. В конце концов, если ты достаточно взрослая, чтобы приехать на поезде из Парижа, то сумеешь выполнить и несколько поручений.

– Хорошо, я сейчас вызову хувер, – сказала Скарлет, стискивая зубы и стараясь не заплакать. – Пришли мне список, когда составишь его. Я больше не стану отнимать у тебя драгоценное время. – Она рванула обратно к выходу. – Кстати, – крикнула она через плечо, – я тоже скучала!

Она так хлопнула дверью, что весь дом вздрогнул, но на этот раз она не почувствовала никакого удовлетворения.

Мишель задыхалась от чувства вины. Скарлет не сказала ей и двух слов с тех пор, как вернулась накануне домой. Да и сама Мишель избегала разговоров, ведь она не могла объяснить, почему так расстроена ее возвращением. Не могла извиниться. Так что молчать было проще. Жить вместе в маленьком доме и не замечать друг друга, пока все это не кончится.

Она знала, что это неправильно. И хотела рассказать Скарлет правду.

Но как объяснить внучке, что ты отослала ее в Париж, чтобы помочь врачу с Луны провести сложнейшую операцию: превращение пропавшей принцессы в киборга? Как объяснить, что изобретатель из Восточного Содружества явится сегодня, чтобы подключить прибор к нервной системе девочки, которую он потом удочерит. Девочки, которую восемь лет скрывали в твоем гараже? Как объяснить ей, что, если она обмолвится об этом хоть словом, если

позволит этой огромной тайне просочиться наружу, это приведет к тому, что вас обеих найдут, будут пытать и убьют?

Нет, она ничего не могла рассказать Скарлет. И была вынуждена и дальше притворяться, будто раздражена тем, что Скарлет вернулась домой раньше, хотя ей хотелось только одного – прижать ее к своей груди.

От всего этого было тошно.

Но Мишель твердила себе, что все уже почти закончилось. Скоро принцесса уедет, они со Скарлет будут в безопасности и станут жить дальше, как будто ничего и не было.

Она проверила время по портскрину. Линь Гаран должен вот-вот приехать. Если бы вчера у нее было время подумать, она бы отправила Скарлет в город сегодня, но теперь уже поздно.

Поднявшись по скрипучим ступеням, она постучалась к Скарлет. В комнате послышалось какое-то движение, потом Скарлет открыла дверь и уставилась на нее.

Ненавидя себя за это, Мишель сделала вид, что все еще сердится. Она сказала, высоко задрав подбородок:

– У меня артрит разыгрался от холода. Сегодня я не могу ничего делать по дому. Займись хозяйством. И корову пора подоить.

Скарлет открыла дверь чуть шире и нахмурилась.

– С каких это пор у тебя артрит?

Мишель выдержала ее взгляд.

– Ты же знаешь, что я не люблю жаловаться. Так что я об этом особо не упоминала.

– Ты никогда об этом не упоминала, – заметила Скарлет.

Мишель вздохнула. Она не хотела затевать новую ссору.

– Я знаю, ты не любишь доить корову, но, пожалуйста, просто пойди и сделай это.

Скарлет вскинула руки.

– Ты ведь знаешь, что достаточно просто попросить. Я ведь тоже тут живу. Я никогда не жаловалась, но ты все равно обращаешься со мной как с избалованным городским ребенком, который чуть что закатывает истерику. Но все, чего я хочу, это быть тут своей и чтобы ты так ко мне и относилась.

На глазах у Мишель выступили слезы. Она попыталась ответить, но не смогла.

Скарлет вздохнула и отвернулась. На ее лице было написано разочарование. Мишель не думала, что может почувствовать себя еще хуже.

– Ты права, – наконец прошептала она. Скарлет бросила на нее взгляд, и Мишель слабо улыбнулась. – Я постараюсь исправиться. – Она кашлянула. – Так ты…

– Конечно, я все сделаю, – пробормотала Скарлет, глядя на нее уже мягче. – Дай мне переодеться.

Мишель смотрела, как внучка собирает рыжие волосы в узел. Звезды, как она любит этого ребенка! Который у нее на глазах превращался в женщину. Она не могла дождаться того момента, когда сможет сказать ей об этом.

– Спасибо, – ответила она и пошла вниз по ступенькам.

Несколько минут спустя она услышала шаги Скарлет на лестнице. Задняя дверь скрипнула и закрылась: не хлопок, но и не особо аккуратно.

Не успела она поднести чашку кофе к губам, как в дверь тихо постучали. Она напряглась. Гаран Линь приехал раньше. Оставалось только надеяться, что Скарлет его не заметит.

Вытерев руки полотенцем, Мишель открыла дверь.

– Бонжур, – сказала она темноволосому человеку, который стоял на пороге. – Вы, должно быть, месье Линь.