Лунные танцы
Шрифт:
— Лерка — наша гордость, что б мы без нее делали? — уважительно отзывались о ней студенты-оболтусы.
Она всегда была готова выступить по любой теме на семинаре, давала ксерить лекции загулявшим сокурсникам, могла перед экзаменом быстро, ясно и доходчиво разъяснить всей группе сложности какого-нибудь сослагательного наклонения в немецком языке, даже дать взаймы полтинник до стипендии, хотя с деньгами у нее самой было не слишком здорово.
С преподавателями и деканатом у нее тоже складывались прекрасные отношения, и Лера, как единогласно избранная староста, частенько спасала от выговоров и нагоняев нерадивых сокурсников. Другие иногородние так и общались до конца только друг с другом да с такими же ребятами
Лучшей Лериной подругой неожиданно стала одна из самых завидных институтских невест, неприступная дочь заместителя министра ключевого федерального министерства Анна Файнберг. Она была высокой и стройной натуральной блондинкой с длинными прямыми волосами и голубыми, холодными, как кристаллы льда, глазами. Красивые тонкие губы всегда были поджаты немного надменно. У нее были едва заметные, как паутинка, морщинки в уголках глаз и рта, отчего она казалась еще сексуальнее и несколько старше своих лет. Анна всегда одевалась в обтягивающие брюки, прекрасно смотревшиеся на ее длинных ногах, курила дорогие дамские сигареты и смотрела на всех чуть свысока сквозь затемненные очки. Ее положение вполне позволяло вести себя таким образом. Преподаватели и сокурсники воспринимали все как должное. Она относилась к категории тех, кого априори уважают по сословному признаку.
Но было у нее еще кое-что кроме известной фамилии. Характер. Единственная на всем курсе, она не стеснялась открыто вступать в острые дискуссии с преподавателями, в принципиальных случаях смело отстаивать свою, часто весьма эксцентричную точку зрения. Анна была девушкой эрудированной и обожала задавать разные неудобные вопросы. Многие преподаватели чувствовали себя не слишком уютно в ее присутствии, особенно когда она начинала выступать на семинарах. Тем не менее никто никогда не видел ее в институтской библиотеке, так что откуда все это было у нее в голове — неизвестно. Анна могла легко запомнить с листа несколько страниц текста, и языки ей давались очень легко. Казалось, она вовсе не занимается серьезной учебой, все у нее выходит играючи.
В жизни она была чуть грубоватой, но оценки ее всегда были точны и циничны. Она никогда не льстила и не заискивала. Двумя словами могла припечатать человека в его самое слабое место. Когда поначалу к Анне наперебой пытались клеиться нагловатые студенты-старшекурсники, привлеченные в первую очередь должностным положением ее отца, она отшивала их так, что те никогда больше глаз на нее не поднимали и вели себя в ее присутствии тише воды ниже травы. В институт эта особа ездила на вызывающе-красном «мерседесе-кабриолете».
Анна появлялась на факультете далеко не каждый день, приезжая только на интересующие ее лекции, занятия языком и некоторые семинары. Полученные оценки ее совершенно не волновали. Было совершенно очевидно, что помимо учебы у нее есть своя жизнь, в которую она никого не пускала. Во всем ее поведении был какой-то вызов, интрига, загадка — она явно предпочитала нападать первой. В народе про дочь замминистра ходило много противоречивых слухов: поговаривали, что она любовница престарелого английского миллионера или скандального депутата из Госдумы, что у нее есть свой ночной клуб или салон красоты, что каждый уик-энд она проводит в Сен-Тропезе в обществе лесбиянок и гомосексуалистов… Все противоречивые домыслы сходились только в одном: достоинств и возможностей у этой красотки было хоть отбавляй.
С самого начала Лера частенько ощущала на себе пристальный холодный взгляд Анны, от которого мурашки бежали по коже. Анна смотрела на нее неприлично долго и часто, как будто обдумывала что-то. Это удивляло Леру, она не могла взять в толк, чем ее скромная персона может привлекать
У Анны была прекрасная пятикомнатная квартира на Тверской, в одном из старых престижных в прошлые времена домов. Хотя в квартире была антикварная мебель, картины на стенах и роскошные кожаные диваны, атмосфера в ней была какая-то затхлая, словно здесь кто-то недавно умер. Было видно, что в квартире давно не делался ремонт и все слегка обветшало. В ванной протекала когда-то лучшая в мире сантехника, в коридоре не горела лампочка. К удивлению Леры, Анна жила здесь вдвоем со своей матерью. Никаких следов мужчин, включая папу-замминистра, в этом доме не было. Мать Анны, Александра — бледная, неухоженная женщина в несвежем халате, — сначала приняла Леру чрезвычайно настороженно, даже враждебно, потом долго приглядывалась к ней, но вскоре стала относиться к новой подруге дочери тепло и даже начала называть ее своей второй дочкой. Лера стала часто бывать у Файнбергов.
Так нечаянно она оказалась посвящена в одну из страшных тайн этой семьи. Выяснилось, что отец Анны, Владимир Леонидович, действующий замминистра, уже почти полтора года как оставил семью и живет с молодой женой и маленьким ребенком в закрытом поселке в Барвихе. По достигнутой договоренности он оплачивает учебу Анны и проживание Александры до момента окончания дочерью института. После этого должен будет состояться официальный развод и прекращение всяческих финансовых и личных взаимоотношений между бывшими супругами. На том, чтобы все обстояло именно так, настояла мать Анны, которая вполне резонно опасалась, что развод разрушит жизнь и карьеру ее дочери. Кроме того, саму Александру пугал статус разведенной женщины. Ей казалось, что, разведясь, она внезапно окажется изгоем общества, объектом насмешек со всех сторон.
Анна рассказывала потом, что, после того как мать случайно узнала о роковой измене отца, она плакала и пила в течение нескольких месяцев. Она звонила отцу на работу, умоляла его вернуться, угрожала скандалом в прессе и публичным судебным разбирательством. Дело дошло до того, что секретари перестали соединять Александру по рабочему телефону с Владимиром Леонидовичем, он поменял номер своего мобильного и засекретил новый домашний телефон. Мать предпринимала попытки приехать в поселок, где находился его коттедж, но охрана не пропускала ее. Тогда она устраивала совершенно неприличные сцены. Однажды, для того чтобы урезонить обезумевшую от горя женщину, пришлось даже вызывать милицию. После этого Александра как-то вдруг осознала всю ужасающую степень своей ненужности и унизительность попыток вернуть загулявшего супруга. Она перестала долгими ночами ждать его шагов у дверей, бросаться к телефону, стоило тому зазвонить, любыми путями пытаться увидеть мужа.
У нее началась депрессия. Александра не общалась ни с кем, перестала разговаривать даже с дочерью, только плакала и болела. Врачей к себе она не допускала. Она была на грани самоубийства.
Бедственное положение матери заставило Анну, заканчивавшую в то время десятый класс, взять все в свои руки. Она стала посредником между матерью и отцом, добилась того, чтобы Файнберг оставил им квартиру, машину и деньги на проживание. Именно она уговорила отца не разводиться с матерью официально, пока не окончит институт. Чего все это стоило Анне — трудно даже представить.