Лунные танцы
Шрифт:
Лера повернулась к нему спиной и подошла к трюмо:
— А вот здесь лежала моя косметика, расческа, всякие мелочи. Где они?
Станислав довольно быстро нашелся с ответом:
— Да я их прибрал все, чтобы не были разбросаны. Они в пакетике, в шкафу. Можешь взять.
— Стас, — медленно сказала Лера, — поклянись, что здесь никто не оставался ночевать, пока меня не было!
— Клянусь! — Голос Вознесенского прозвучал абсолютно искренне. Говорить правду всегда легче, чем врать. — Я клянусь, что здесь никто не ночевал и только
— Ты же говорил, знакомая…
— Да, знакомая коллега. Из Ярославля, наш региональный представитель. У нее сегодня важные переговоры, ей надо было проконсультироваться…
— Ладно… Я тебе верю, несмотря ни на что. Только никогда не обманывай меня, слышишь?
Вознесенский ничего не ответил. Лера присела на кровать и нежно обняла лежащего Станислава. Он виновато уткнулся носом ей в живот и шумно засопел. Ему было неловко из-за этой дурацкой кофты. Как же он ее не заметил?
— Принеси мне чайку! — тихо попросил Вознесенский.
Лера поцеловала его и поспешила на кухню. Она налила большую кружку чаю, размешала в ней мед. Станислав пил медленно, неотрывно глядя на Леру. Он снова был абсолютно счастлив, как в детстве.
— Лерочка, мне хочется, чтобы это никогда не кончалось! — тихо шепнул он, прижимаясь щекой к ее руке. Свенцицкая, и работа, и все проблемы были в этот момент далеко-далеко, в другом пространстве и времени.
— Не закончится, милый! — Лера в этот момент тоже верила в бесконечность их счастья. Незнакомая нежность, глубокая и пронзительная, охватила ее. Она упала Вознесенскому на грудь и снова расплакалась. Станислав гладил ее по волосам, и голова у него была легкая и гулкая, как пустая канистра. Ничего другого сейчас он для себя и не хотел.
Лера осталась у него ночевать. Не в силах заснуть, она всю ночь ласкала спящего Вознесенского, который даже во сне не выпускал ее руку. Первый раз за все время их общения он спал, прижавшись к ней всем, чем только мог. Но навязчивое беспокойство, смешавшееся с приливами нежности и дурными предчувствиями, не давало Лере полностью отдаться этому восхитительному чувству обретенной близости.
Без четверти десять вечера Ирена уже стояла на крыльце своего дома, сжимая в руке заветный пакет. Он казался ей на редкость тяжелым. Она с волнением всматривалась в темное пространство арки, откуда должна была появиться машина Василия. Никого не было. А вдруг не приедет? Даже думать об этом было страшно.
Ровно в десять в темноте двора раздался торжествующий автомобильный гудок, и знакомая белая «шестерка» с ревом подъехала к подъезду.
— Добрый вечер, мадам! — Из машины проворно выскочил, обворожительно улыбаясь, Василий, взял у Свенцицкой из рук пакет и галантно открыл перед ней дверцу. Давненько никому Ирена не радовалась так, как ему, — ей даже захотелось его обнять, но она сдержалась. В салоне на заднем сиденье лежали три белые гвоздички.
— Это вам, мадам! —
— Спасибо! — Ирена на самом деле была тронута. Она не привыкла, чтобы о ней заботились.
— Куда едем? — Василий уже разворачивался во дворе.
— Не знаю… — Свенцицкая была в отчаянии. А что, если он ее сейчас высадит, услышав обо всем? Она набралась храбрости и выпалила: — Вася, вы знаете какое-нибудь кладбище неподалеку? Ну, может быть, Ваганьковское?
— Ваганьковское кладбище? — Вася от удивления притормозил и, обернувшись, посмотрел на пассажирку. — А что мы там будем делать в такой поздний час, ведь уже все закрыто?..
— Умоляю, Вася! Это для меня вопрос жизни и смерти! Я заплачу вам столько, сколько вы за год извоза в этом городе не получите! Я подарю вам вот это. — Ирена достала золотую зажигалку, которую купила как-то в Москве для одного из любовников, да так и не подарила.
— Красивая штучка! — шофер повертел в руках зажигалку. — Только не для наших рабоче-крестьянских рук, — он протянул ее обратно Свенцицкой, — она же не мне предназначалась. Вот и дарите кому хотели или уж себе на память оставьте. А я вас и так отвезу. Только что же мы там будем делать с вами, на кладбище?
Тут Ирена окончательно потеряла самообладание и начала всхлипывать. За последние дни она превратилась в нервную плаксу и ненавидела себя за это. Остановиться тем не менее не могла.
— Ну полно, полно! — Видимо, на Васю произвели впечатление ее слезы. Он участливо вытащил из кармана грязноватый носовой платок и подал Ирене: — Утритесь и не переживайте! Чего не сделаешь для красивой женщины!
Подождав, пока Свенцицкая притихнет и успокоится, он продолжил:
— Вижу, что вам несладко. Но зачем на кладбище-то ехать? Уж не себе ли могилу копать надумали? Так я не позволю!
Ирена собралась с мыслями. Надо же было что-то рассказать Васе, чтобы он не считал ее чокнутой.
— Не удивляйтесь, пожалуйста, — она говорила тихо, как провинившаяся ученица, — я просто очень боюсь остаться одна. У меня большие неприятности…
— Да, вы рассказывали в прошлый раз, что у вас мужик уйти собрался. И что с того? Ушел наконец? Так вам же лучше!
Ирена не помнила, чтобы рассказывала об этом шоферу, вероятно, она тогда была совсем невменяемая, но это даже лучше, если он и так знает.
— Ушел, но не совсем. То есть не ушел, но… В общем, чтобы его удержать, я пошла к старой знакомой… Она ведьма, очень сильная, я ее очень давно знаю. И она сделала мне все как полагается. Полный комплекс… И отворот, и приворот, и еще ебги… Ой, забыла. Ну, в общем, чтобы Стасик мой уже никогда ни к кому больше не ушел. И все это надо закопать в могилы на кладбище, обязательно сегодня… Иначе на меня падет проклятие. А мне и обратиться-то не к кому, я ведь тут никого не знаю, — опять захлюпала носом Ирена с заднего сиденья.