Лунный парк
Шрифт:
ТС, наверно, Том Солтер?
ЭБ – Эдди Берджесс.
ДВ: Джош Волицер.
КМ равно Клиэри Миллер.
Я щелкнул «КМ», и тут же выскочило окошко с требованием ввести пароль.
А зачем ограничивать доступ к документу?
Он не хочет, чтобы ты его читал, прошептал писатель.
Пока я осматривал комнату, писатель гадал, какой же у Робби пароль.
Писатель искал способ его узнать.
Может, Марта знает пароль, подумал он.
Я оторвал глаза от компьютера и
Мужчина, одетый в штаны цвета хаки, красный джемпер-поло и белую футболку, припал к компьютеру сына, жутко потея. Я снял джемпер. Но менее нелепо выглядеть не стал.
Я вернулся к компьютеру.
И стал впечатывать слова, которые, по моему мнению, могли что-то значить для Робби.
Названия лун: Титан. Миранда. Ио. Атлас. Гиперион.
Ни одно слово не подошло.
Писатель ничего другого и не ожидал и бранил отца за растерянность.
Склонившись над компьютером, я не заметил, как дверь за моей спиной стала медленно открываться.
Писатель сказал, что я вроде бы закрыл дверь.
Он даже предположил, что я ее запер.
Я держался версии, что оставил ее приоткрытой.
Пока я печатал неподходящие пароли, дверь настежь распахнулась, и в комнату проникло нечто.
И когда писатель решил набрать «Небывалия», я понял, в чем Надин была не права.
Не просто Небывалия.
Но – страна Небывалия.
Страна Небывалия – вот куда уходили пропавшие мальчики.
Не просто Небывалия, а страна Небывалия.
Писатель потребовал немедленно набрать «страна-небывалия».
Это и был пароль.
И когда экран заполнило цифровое фото Клиэри Миллера, открывавшее длинное письмо, датированное третьим ноября и начинавшееся словами «Привет, РД», в комнате Робби вскрылась еще одна глубокая трещина. (РД – это Роберт Деннис.) Я замер, когда за моей спиной послышалось щелканье.
Не успел я обернуться, как раздался высокий визг.
Терби стоял в дверях, расправив крылья.
Это была уже не птица. Это было что-то иное.
Он стоял как вкопанный, но что-то шевелилось под его оперением.
Присутствие Терби – и все, что он наделал, – избавило меня от страха, и я рванул к нему.
Я схватил его, накинув на него джемпер, и ждал, как он на это отреагирует. Мультяшные губы под клювом раскрылись, обнажив неровный ряд клыков, о существовании которых я и не подозревал.
Черная морда блестела влажными глазками, перья встали дыбом, когда я набросил на него свитер.
Но когда я поднял игрушку, борьбы не последовало.
«О'кей, – сказал я себе, – Сара ее не выключила. Игрушка может разгуливать по собственному хотенью. Вот и пошла по коридору. И зашла в комнату.
Дверь я не закрывал. Просто
Я медленно стянул с Терби джемпер; птица неприятно пахла, была мягкой и податливой и слегка подрагивала в моих руках.
Я перевернул игрушку, чтоб выключить красный огонек на ее затылке.
Но, перевернув, обнаружил, что огонек не горит.
Это обстоятельство мгновенно вытиснуло меня из комнаты.
Страх, послуживший тому причиной, обернулся энергией.
Я поспешил в кабинет за ключами от машины.
Я бросил игрушку в багажник «порше».
Я специально направил машину к окраинам.
Писатель рядом со мной обдумывал события, отрабатывал свои версии.
Огонек не горел, потому что игрушку никто и не включал.
Игрушка, Брет, учуяла твой запах.
Она знала, что ты у Робби в комнате, и не хотела, чтоб ты обнаружил файлы.
Точно так же воскресной ночью она не дала тебе увидеть, что там происходило.
Когда она тебя укусила, она метила в руку, в которой ты сжимал пистолет.
Она что-то стережет.
Она не хочет, чтоб ты узнал правду.
Кому-то понадобилось, чтоб она окопалась в твоем доме.
А ты просто посредник.
Я должен был позвонить Кентукки-Питу и выяснить, где он раздобыл эту игрушку.
Я сказал писателю, что с ответа на этот вопрос потянется ниточка ко всем остальным.
О'кей: я купил эту штуковину в августе. В августе же умер мой отец, и…
Перестань, перебил меня писатель. Вопросов – целая империя, и ты никогда не сможешь ответить на них: их слишком много и они слишком злокачественные.
Вместо этого писатель требовал, чтобы я направился в колледж. Он хотел, чтобы я забрал «Отрицательные числа» – рукопись, оставленную Клейтоном в моем кабинете. Там ты и найдешь ответ, убеждал меня писатель. Но этот ответ в итоге повлечет за собой еще больше вопросов, ответы на которые я уже знать не хотел.
Было еще слишком рано, чтобы дозвониться до Пита, но я все равно набрал его мобильный и оставил сообщение.
В какой-то момент я просто притормозил у поля на безлюдном участке хайвея.
Небеса за окном разделились на две части: ту, что светилась яркой арктической голубизной, медленно покрывал пласт черных туч. Деревья облетали. Поле покрылось глазурью росы.
Я открыл багажник.
Писатель обратил мое внимание на джемпер, в который была завернута игрушка. За двадцать минут езды от Эльсинор-лейн до поля у шоссе красный джемпер-поло был изорван в клочья.
Я поднял Терби за крыло и тут же отвел глаза, потому что игрушка стала мочиться: тонкая желтая струйка из черной тушки расплескивалась об асфальт.