Лунный путь
Шрифт:
— Правду, — я пожала плечами. — Если не хочешь, к нему могу сходить я, все равно отчет сдавать придется.
Алемид только махнул рукой, скорчив кислую мину. Я пожала плечами еще раз — ритуал, едва не стоивший мне лишения всех способностей, лишь чудом пришел к логическому завершению, и я вполне могла оказаться по Ту Сторону, не говоря уже о многих близлежащих поселениях. У меня был даже повод радоваться, но сообщать о накладках ритуала брату я не собиралась — знала, что он станет волноваться, и не хотела этого.
Жезл было, конечно, жалко — вчера я испортила один из сильнейших артефактов, имеющихся в Долине, и была
Алемид мог не волноваться.
— Сам отдам, так уж и быть, — буркнул он, уже не кипя праведным гневом. Вот что мне всегда нравилось в своем брате — быстро злясь, он так же быстро и отходил.
Парень поднялся с кровати, удрученно рассматривая вконец загубленную, а когда-то могущественную вещь, и пошел к выходу из комнаты. На пороге обернулся и сказал:
— Я сегодня уезжаю — работа зовет. На пару часов заскочу домой, наверное. Что-нибудь родителям передать?
— Нет, — я потянулась и широко зевнула, — кроме того, что со мной все просто отлично — как и всегда. Никаких проблем.
— Обязательно, — у нас с братом было негласное правило — в какие бы неприятности мы не вляпались, родителям мы сообщим о них только тогда, когда не сможем выпутаться сами. Не хотелось, чтобы они волновались. — До встречи.
Помахав мне рукой, Алемид слегка улыбнулся. Я сделала в ответ вялый взмах кистью.
Когда за братом закрылась дверь, я уже спала без задних ног.
Окончательно проснулась я уже ближе к вечеру, ощущая себя почему-то выжатой. Впрочем, я не слишком удивилась. Обряды вообще отнимают у меня много сил, а вчера я немного переборщила. М-да, хорошо хоть, что Алемид не знает о том, чья сила действительно лежала в сути ритуала, служа его канвой, а то без разговоров отвез бы меня назад домой, не желая потерять единственную сестру. Все-таки иногда брат с его постоянной заботой и защитой начинает мне надоедать. Весьма раздражает ощущение несвободы и контроля, пускай даже с родной стороны. Даже со второй половины моего «я».
Нехотя поднявшись, я подошла к довольно большому кувшину с ледяной водой, нагреваться которой не давали вплетенные на стадии изготовления кувшина заклинания. Зажмурилась, поглубже вдохнув, и честно попыталась не завопить, когда холодная вода обрушилась на голые плечи.
Вода вернула мне способность мыслить и взбодрила, по телу сразу же разлилось приятное тепло вкупе с легкими покалываниями. Я покосилась на свою правую руку и вздохнула — татуировка слабо мерцала, черпая силу даже из воды. Я сконцентрировалась, заставив себя не пить ее из всякой дряни — все-таки, как известно, вода — на редкость нестабильная субстанция для плетения заклятий, особенно тех, на которых специализировалась я. Та Сторона, сама очень переменчивая, постоянно меняющаяся, не терпит нестабильности. Особенно не терпят ее обряды и ритуалы, каждый из которых — небольшой приговор самой себе.
Так, какие у меня, собственно, дела на сегодня? Наверное, их уже не слишком много ввиду того, что этот самый день уже заканчивается — выглянув в окно, я сообразила, что закат уже не за горами, а над горами. Я благополучно умудрилась проспать весь день.
И, если честно, хотела бы поспать еще. Но мне нужно идти, перед мастером все-таки надо отчитаться. И представить
Что бы надеть? Я задумчиво открыла шкаф, окинув вешалки заспанным взглядом. Конечно, я бы хотела натянуть вон те штаны и обычную рубашку, но… Но я в Долине, а значит, обязана соблюдать законы и традиции, пускай они и доставляют мне некоторые неудобства.
В конце концов, духи их возьми, мне нравится такая форма одежды!
Задумчиво перебрав вешалки, я достала темно-красное платье с серебряным поясом. Оделась, сунув ноги в туфли, и подошла к зеркалу, которое послушно отразило слегка уставшую молодую девушку лет двадцати. Тонкокостная изящная фигура, немного узкое худое лицо, обрамленное длинными, до пояса, волосами серебряного цвета. Миндалевидные глаза цвета червленого серебра окаймляли, к моему удивлению, черные, как и брови, ресницы.
Я усмехнулась, поправив ярко выделяющуюся на алом шелке прядь. Надела тонкий рубиновый обруч, мигом затерявшийся в волосах. Среди прядей мерцали только небольшие кроваво-красные камешки.
Неплохо. И чем я люблю Долину — здесь я могу спокойно носить короткие рукава, которые обычно себе не позволяю — в этом случае слишком бросается в глаза татуировка — тонкая лента, сплетенная из витиеватых символов, оплетает правую руку от плеча до ладони, заканчиваясь на ней немного странным символом — двенадцатиугольником, внутри заполненным письменами. Обычно практически невидимая, во время Вызывания, да и вообще любого всплеска магии, она ярко светилась.
Серебром. Я отошла от зеркала и начала собирать бумаги, в беспорядке разбросанные по столу. На многих — печати цвета антипода золота.
Серебро, серебро… Серебряных Детей, или, как нас еще называли, Рожденных Луной, всегда было не так много. Отличительные наши черты — серебряного цвета волосы, серые глаза, немного удлиненные пальцы. И татуировка, оплетающая правую руку, причем символы на ладони у каждого свои.
Нас не очень любят люди — скорее всего потому, что немного не понимают нашего дара и боятся его. А мы… просто мы единственные, кто может вызывать мертвых и говорить с умершими душами. Мы можем вызывать духов и расспрашивать их обо всем. Не некроманты, нет, поднимать зомби мы не умеем. Но обычные смертные все равно нас боятся — в глухих деревнях нас до сих пор считают вестниками смерти.
Именно по этой причине во время путешествий по поселениям, удаленным от больших городов, я обычно навожу морок на волосы и надеваю одежду с длинными рукавами или перчатки. Но здесь и в крупных городах я могу быть собой, и за это я ценила Долину — второй мой дом, где мне всегда были рады.
Сложив бумаги в папку, я вышла из комнаты. Заперла ее, поставив на замке печать ладонью — теперь в мое отсутствие сюда никто не сможет пройти — и начала спускаться по лестнице, ведущей в холл. В коридорах так называемого общежития, где имели комнату почти все, кто работал в Долине, было на удивление пустынно для этого часа. Впрочем, выйдя на улицу, я поняла, куда все делись. В такую погоду сидеть в комнате было бы просто кощунством, ничем не оправданным.