Лунный удар
Шрифт:
— Горит что-то, — потянул носом старый. — Да это ж твоя магнитола, Сизарь!
Тот с матюгами вскочил и схватил свой аппарат, но поздно. От днища магнитолы к подоконнику тянулись длинные тягучие сопли расплавленного пластика. Музыка резко заглохла, сквозь еще прозрачную деку было видно, что внутри идет интенсивный процесс превращения кассеты в студень.
— Кто поставил плитку на окно? — Заорал Сизарь. — Убью!
— Да ты сам смотри, куда магнитофон ставишь! — стал оправдываться лысый, за что был немедля награжден изрядной оплеухой. — Да ты то, оборзел?
Воспользовавшись
Машину он нашел быстро, потому что на пропуске было указан номер места. Это была изумрудная "десятка".
Он наклонился к дверце и увидел красный мигающий светодиод. Сигнализация!
Отлично. А то в его планах это был наиболее уязвимый момент. Достав из кармана слегка модифицированный сканер, одолженный у приятеля, который сотворил ее для себя, чтобы не мучаться с вечно неисправной сигналкой, и, направив его на машину, Флоров включил передатчик и вращением верньера стал медленно менять частоту.
Внезапно следующая за Сашкиной машина мигнула фарами и со стуком открыла замки.
Алик выключил прибор и лег на асфальт, ожидая, пока сосед уедет. Но хозяин ничем не дал о себе знать.
Да ведь он сам ее открыл! Объяснение хоть и не обрадовало Алика, ведь любой шум мог его выдать, но хоть несколько успокоило. Он опять пристроился напротив дверцы и включил прибор.
На это раз, квакнув клаксонами, отперла замки «девятка» в соседнем ряду. Алик чертыхнулся. По его расчетам, сам не желая того, он простреливал изрядную часть стоянки.
Но он стоически продолжал, несмотря на звуковые и световые сигналы, периодически подаваемые другими машинами. Он успел пооткрывать половину автостоянки, пока, наконец, нужная «десятка» со стуком не разблокировалась. Алик скользнул внутрь и стал искать ключ от замка зажигания, будучи уверен, что тот спрятан где-то в кабине. Ведь он никогда не видел, чтобы, уходя на «объект», Сашка брал с собой ключи.
Ключ нашелся наверху, в кармашке для документов. Он завел машину и кое-как рывками подъехал к будке. Там было тихо, как после мамаева побоища. Пользуясь случаем, полстоянки можно было бы уже угнать, благо замки уже открыты.
Отъехав от стоянки, он остановился и тщательно обыскал машину, найдя обычный набор "для кобелирующих". В бардачке бутылка «сангрии», пачка сигарет, жвачка, а лючки в дверцах набиты контрацептивами. Номер три. С колечками и пупырышками.
Алик пошарил еще в том же кармашке, где нашел ключ. Ему определенно везло сегодня, и он вытащил на свет пропуск в гаражный кооператив «Факир», расположенный в одном из новых кварталов.
Хотя, что значит повезло? Господи, куда ты лезешь? Возопил он. Куда подставляешь свою задницу? Но голос разума не докричался до него. Влез, так влез, чего думать!
Где у нас тут первая передача?
Алик завел мотор, само включилось радио, перепугав его до смерти, благо колонок было шесть, и поехал, практически не дергаясь. Как будто всю жизнь ездил, а не 12 часов с инструктором. Был
Но, похоже, полоса везения на сегодня была завершена, потому что прямо на выезде на проспект стояла пестро разлинованная машина, а рядом с ней застыл и сам гаишник, празднично располосованный светящимися в ночи белыми ремнями.
Алик приближался к нему, держа ногу на педали газа, чтобы нажать его при первом жесте инспектора, но тот повел себя довольно флегматично, демонстративно отвернувшись и облокотившись на капот своего автомобиля, словно на стойку бара.
Алик аккуратно объехал его, но еще до самого города следил в зеркало заднего вида, не устремятся ли следом за ним пульсирующие огни. Но для него все закончилось благополучно, и он поспешил затеряться в глубине ночного города, наблюдая, как между домов рассеиваются последние припозднившиеся прохожие.
"Факир" находился в массивном кирпичном строении с автомойкой и неизменным «комком» на выходе.
Ворота были открыты, в дежурке ярко горел свет, освещая голову сторожа. Алик сжался от ужаса, но обратного пути уже не было, вернее, был, бросить машину на улице, предварительно стерев все следы, но это был путь уничижительный и жалкий, ведущий напрямую к торжеству убожества, как говаривали в институтском КВН, куда, кстати, Алика забраковали. Мысленно подстегивая себя былыми обидами, ему удалось заставить себя не нажать на тормоз. Вернее, он довольно удачно себя отвлек и не успел это вовремя проделать, а потом уже было поздно.
Он уже въехал в ворота и здесь был вынужден притормозить. Перед капотом болталась на цепи табличка со стоп-сигналом. Окошко дежурки оказалось на расстоянии вытянутой руки, сторож, вернее сторожиха, тетка под пятьдесят с чрезвычайно бдительным и подозрительным взглядом оторвала голову от стола. В руке у нее была ложка, с уголка рта что-то свисало, но, демонстративно забыв утереться, сторожиха попыталась рассмотреть, что же там такое заехало, нарушив ее покой. Алик выкинул руку с пропуском, стараясь, чтобы этот крохотный пластиковый прямоугольник закрыл ему лицо, а еще лучше всего его целиком.
То время, пока сторожиха рассматривала пропуск, для него растянулось в часы. При любом вопросе он был готов выскочить из машины и дать деру, в этом случае он не считал бы себя ничтожеством, а все произошедшее с большой натяжкой можно было назвать срочной эвакуацией при внезапном провале.
Но вместо этого знак, звякнув, пополз вверх, освобождая проезд. Алик так резко газанул, что едва не заглох, наконец, ему кое-как удалось справиться с ревущим мотором, уговорить его реветь потише, и въехать. Когда он оказался в полутемном внутреннем проезде, то вынужден был остановиться. Руки колотило, а штаны были мокрыми до трусов. Он сначала испугался, но это был пот.