Лунный удар
Шрифт:
Он взял блокнот и быстро проглядел. В блокнот были записаны номера кузовов и двигателей отправленных машин. Номера отправились целиком Алику в память, благо теперь она не знала границ.
Потом он швырнул блокнот на распростертое тело и заглянул в диспетчерскую. «Жириновский» должно быть слышал шум драки и теперь сидел с побелевшим лицом, даже позабыв снять свою знаменитую кепку.
— Он из чьей группировки? — строго спросил Флоров. — Я не люблю ждать! Быстро!
— Они все на Саленко работают, — выдавил тот, было видно, что
Флоров велел ему привести в чувство дружка.
— Он мне не дружок, — сказал тот. — Они запугали меня и забирают все деньги, даже получку.
— Чего ж ты не дашь деру? — удивился Флоров.
— А семья? — он так посмотрел на него, что Флоров навсегда запомнил его взгляд, полный незащищенности и отчаяния.
"Все мы напоминаем елочные игрушки на дороге, полной несущихся автомобилей", — подумал он. А что будет, если Келло в один недобрый день вдруг исчезнет? Легко рассуждать с позиций неуязвимого сверхчеловека, а ты поприкидывай-ка, а что если…
Он постарался не думать об этом.
— Вставай, соня! — в следующее утро он был разбужен зычным воплем и изрядной тряской за плечо.
— Позвольте вам выйти вон! — проговорил он сквозь сон, узнав голос Мукина. — Я лег только в пять.
— По этим самым, небось, ходил.
Ему, наконец, удалось продрать глаза. Оказалось, что уже десять, и, несмотря на утро, Алексей уже в изрядном подпитии.
— Когда ж ты успел?
— Не сплю как некоторые, — и Масол сообщил новости, взяв с него слово особо не распространяться.
Таиться было отчего, оказывается, в стане Ивана Сало был у него дружбан ("Еще с детской комнаты милиции", — уточнил Алексей), а Коновал не терпел подобного панибратства с врагами.
— А какой он враг? — рассуждал он. — Тогда у нас вакансии не было, Андрюха и пошел к Ивану Сало. Его люди нынче при бабках: дело какое-то провернули. Они когда на коне, всегда по кабельному блатные песни заказывают. С утра гоняют.
Флоров пошел в садовую кабинку принимать душ. Не успел, как следует отмокнуть, как в кабинку прошмыгнула гибкая женская тень, и голая Яна прижалась к нему.
— Какая вода холодная, а ты горячий, — зашептала она.
Полмесяца назад Алик онемел бы от счастья, но это было полмесяца назад. Сейчас он взял мочалку и стал намыливать соседку.
"Всю жизнь добиваешься чего-то: женщин, шикарных авто, баксов, а потом вдруг оказывается, что ты чересчур быстро всего этого наелся", — подумал он. — " Как у Жванецкого, только жить начинаешь по-настоящему, и сразу приходится заканчивать.
Берут тебя за жабры и велят платить по-новой, за каждый рубль, за каждую девочку.
И платить не только деньгами, здоровьем, жизнью, собственными потрохами".
Он услышал глумливое хихиканье и обернулся. В щель душевой пялились две пары глаз. Он вышел и прикрикнул:
— Ну, вы, иванушки-интернешнл!
Вышедшая следом Яна застала лишь улепетывающую
— Что это с ними? — недоуменно спросила она.
Алик не ответил, лишь подумав, как бы повела она себя, увидев то же, что и они.
А попросил он у Келло сущего пустяка: чтобы он предстал перед ними во всем своем блеске, и чтобы присутствовал там выдающийся, и надо заметить, далеко, размер.
Видил он как-то в Интернете негра с этаким хоботом. Только сейчас он заставил его еще и извиваться.
"Вообще-то этих баб не поймешь", — рассудил он. — "Вдруг она наоборот бы кинулась?" Келло долго уговаривала его отказаться от поездки.
— Что ты там увидишь интересного? — ныла она.
— Ну, поездов же было два! — напирал он. — Почему? С какой целью?
— Ну, подумаешь, два поезда своруют? Что в первый раз что ли?
— В том то и дело, что не своруют, Келло. Не своруют, — воодушевленно продолжал Алик. — Все машины оформлены идеально, сама ведь проверяла. И главное, деньги приплачены все до копейки. Но почему их ночью грузят? Здесь что-то не сходится и это надо проверить.
Но если не везет, то не везет с самого начала и до конца. Когда Алик уже полностью одетый, стоял в своей комнате, проверяя карманы на предмет того, все ли захватил, в комнату неслышно проскользнула Яна.
— Уходи, Яна, мне не до тебя, — сказал он, но она приникла к нему и прошептала.
— Меня хотят убить. Убийца здесь, в доме, я это чувствую.
— В этом доме одни идиоты, но они хорошо вооружены и находятся здесь специально, чтобы тебя охранять.
— Я не останусь, — решительно сказала она.
Он не стал ее переубеждать, успокаивающе обнял, а в момент поцелуя точным и коротким движением нажал на сонную артерию. Она обмякла у него на руках, и он отнес ее на собственную койку, спать.
"Шестисотый" никак не желал заводиться, похоже, он забыл само понятие об искре.
Тогда Алик бросил бесполезное занятие и вышел на дорогу голосовать.
Машин было достаточно, потому что многие опасались оставаться на даче на ночь, возможно, у них не было такой охраны как у Коновала. Флорова подвозил плотный лысоватый мужичок на новой «семерке». Он много говорил, все время, сворачивая разговор к тому, что он бы взял «десятку», да у нее багажника нет. А для дачи багажник-первостатейное дело.
Они доехали до города и остановились.
— Что-то у тебя дверца не открывается, — сказал Алик. — Новая, небось, еще не разработалась.
— Это же не «десятка», — сразу же согласился мужичок. — Сам же знаешь, земляк, я бы десятку взял…
Он поднялся из-за руля и вышел. Едва он оказался на тротуаре, Алик велел ему:
— Замри!
Тот застыл на полушаге и на полуслове. Рука его была протянута к двери, а ветер развевал остатки волос на черепе.
— Стой тут, никуда не уходи! — велел Алик ему на прощание.