Луны Юпитера (сборник)

Манро Элис

– Здесь и была ваша ферма? – спросила она Альберта.

– Дом стоял вот там. – Альберт указал на крутой склон. – Туда вела дорога. За домом был сарай.

К столбу, пониже стрелок, был приколочен бурый деревянный ящик. Откинув крышку, Милдред вытащила пачку красочных буклетов и начала их просматривать.

– Тут описаны разные тропы.

– Если выходить не хотят, так, может, хоть почитают. – Уилфред мотнул головой в сторону автомобиля, где сидели сестры. – Сходи, что ли, предложи.

– Да они заняты, – сказала Милдред.

А

сама подумала, что надо бы сказать Грейс и Вере – пусть откроют окна, а то, не ровен час, задохнутся, но в конце концов решила: чай не дети, сами сообразят. Альберт устремился вверх по склону, и Милдред с Уилфредом поплелись за ним, продираясь сквозь золотарник, по которому, впрочем, ступать было легче, чем по высокой траве. И за ноги не цепляется, и на ощупь шелковистый. Золотарник был ей знаком, дикая морковь тоже, а вот что это за низкий кустарник с белыми цветочками, что это за синий венчик с шершавыми лепестками, что за перистые лиловые кисти? Есть множество весенних цветов, чьи названия всегда на слуху: лютик, подснежник, куриная слепота, но сейчас, в конце лета, здесь обнаружились диковинные виды, с неизвестными названиями. Под ногами прыгали мелкие лягушки, в воздухе порхали крошечные белые мотыльки, а сотни невидимых мошек кусали и жалили ее голые руки.

Альберт заметался туда-сюда. Развернулся, замер, огляделся и снова продолжил подъем. Он искал фундамент дома. Уилфред хмуро вгляделся в траву и сказал:

– От них дождешься, пожалуй.

– От кого? – в изнеможении спросила Милдред, обмахиваясь золотарником.

– Да от экологов. Они тебе ни кирпичика не оставят, ни балки, ни ямы от погреба. Все вывернут, уволокут, закопают.

– Ну, не могут же они оставить здесь груды обломков, чтобы туристы ноги переломали.

– А ты уверен, что это здесь? – спросил Уилфред.

– Примерно на этом месте, – ответил Альберт. – Где-то тут передняя дверь была, с южной стороны.

– Вероятно, ты сейчас стоишь на пороге, Альберт, – сказала Милдред, из последних сил изображая интерес.

Но Альберт ответил:

– У передней двери порога не было. При мне ее и открывали-то всего раз, чтобы мамин гроб вынести. Мы тогда поленья подложили – вроде как временный порожек получился.

– Гляди-ка, сирень. – Милдред заметила куст прямо под боком у Альберта. – У вас росла сирень? Значит, место правильное.

– По-моему, росла.

– Лиловая или белая?

– Не берусь утверждать.

В этом разница между ним и Уилфредом, подумала она. Уилфред всегда берется утверждать. Помнит, не помнит – а все равно утверждает и после сам начинает верить. Братья и сестры всегда были для нее загадкой. Взять хотя бы Грейс и Веру: эти даже говорят так, словно у них языки из одной головы растут, а Уилфред и Альберт вообще ничем не похожи.

Обедали они в придорожном кафе. Лицензии на продажу алкоголя там не было, а иначе Милдред непременно заказала бы пиво, рискуя повергнуть Грейс и Веру в шок и навлечь на себя осуждение

Уилфреда. Она вся перепотела. Лицо Альберта сделалось пунцовым, а взгляд стал колючим и сосредоточенным. Уилфред искал, к чему бы придраться.

– Болото в прежние времена было куда больше, – сказал Альберт. – Его частично осушили.

– Ну правильно, чтобы люди могли там погулять, посмотреть, – сказала Милдред. Она все еще сжимала в руке красные, желтые и зеленые буклеты, которые сейчас разгладила и принялась изучать. – «В зарослях разносятся клекот, певучий зов, уханье, крики, – читала она вслух. – Умеете ли вы их различать? В большинстве своем эти звуки издаются птицами». А кем же еще? – удивилась она.

– В Халлеттское болото однажды забрел человек и там остался, – сказал Альберт.

Уилфред сделал мешанину из мясной подливки с кетчупом и стал прямо руками макать туда брусочки картофеля-фри.

– Надолго? – спросил он.

– Навсегда.

– Ты это не будешь? – Уилфред ткнул пальцем в картофель на тарелке Милдред.

– Навсегда? – переспросила Милдред, разделяя картофель на две горки и отправляя одну в тарелку Уилфреда. – Ты был с ним знаком, Альберт?

– Нет. Это давняя история.

– А имя его знаешь?

– Ллойд Сэллоуз.

– Как-как? – переспросил Уилфред.

– Ллойд Сэллоуз, – повторил Альберт. – Работником был у нас на ферме.

– Никогда не слышал, – сказал Уилфред.

– Как это понимать: забрел в болото? – недоумевала Милдред.

– Его одежду нашли на железнодорожных путях и объявили, что он забрел в болото.

– А с чего это он разделся, когда его в болото потянуло?

Поразмыслив, Альберт предположил:

– Вероятно, захотел вернуться к природе, пожить дикарем.

– Он и башмаки снял?

– Да вроде нет.

– Возможно, он покончил с собой, – оживилась Милдред. – Тело потом искали?

– Еще как искали.

– А может, это убийство. У него враги были? Неурядицы какие-нибудь? Долги? По женской части неприятности?

– Нет, – отрезал Альберт.

– Выходит, никаких следов его не нашли?

– Нет.

– А подозрительных личностей у вас в доме тогда не было?

– Нет.

– Как же так, должно быть какое-то объяснение, – упорствовала Милдред. – Если человек не умер, значит он где-то живет.

Альберт подцепил вилкой котлету, перенес ее из гамбургера на тарелку и стал нарезать мелкими кусочками. До сих пор он так и не приступил к еде.

– Поговаривали, что он живет на болоте.

– Значит, нужно было прочесать болото, – сказал Уилфред.

– Люди отправились с противоположных сторон, договорившись встретиться на середине, но из этой затеи ничего не вышло.

– Почему же? – спросила Милдред.

– Не так-то просто пройти через топь. В ту пору это было непросто.

– И потому они решили, что он живет на болоте? – не унималась Милдред. – Все как один?

– Многие, – нехотя ответил Альберт.

Уилфред фыркнул.