Lurk
Шрифт:
— Эллисон сказала, — затягивает шарманку Стайлз, подвигаясь ближе к столу, — что подойдет через пять минут. Сначала будет концерт, его устраивают первокурсники, а потом вечеринка, так что поскучать нам придется всего минут тридцать или даже меньше.
Скотт о чем-то его спрашивает, Стайлз отвечает, в разговор влезает Лиам-мать-его-Данбар. Мартин хочет вырвать из себя это засевшее внутри разочарование, вырезать ножницами из своих мыслей Стилински, Киру и события, произошедшие за последние две с лишним недели. Она думает о том, что эта вечеринка — отличный способ забыться, но взбунтовавшиеся мысли вряд ли позволят ей это. Лидия бросает: «Я сейчас вернусь», берет свой стакан
— Ты как? — спрашивает Эллисон. Лидия поднимает взгляд, чтобы посмотреть на нее, но почему-то натыкается на взгляд Стайлза — дымный и… откровенный. Слишком уже откровенный.
— Я в порядке, — улыбается, — просто хочу повеселиться, — и она делает еще несколько глотков, а затем заводит тему о предстоящей игре.
2.
Справа от Лидии сидит Стайлз, а справа от него — Малия, которую он за талию прижимает к себе. От него пахнет тонким ароматом одеколона Версачи — и Лидия делает временами глубокие вдохи. Она смотрит концерт, потому что все остальные тоже его смотрят (или делают вид, что смотрят), и алкоголь ее совершенно не расслабляет. Ей хочется растрепать волосы, снять эти тяжелые каблуки и пуститься в пляс босиком. И выпить. Еще выпить пару бокалов, чтобы стало легче.
Девушка выпрямляется, напрягается позвоночник, спину ломит от боли и усталости. Лидия почему-то думает о песчаной отмели и о той бесконечно долгой дороге до остановки, пока их ноги утопали в песках, а их мысли — в водоворотах угрызений и самобичевания.
Она временами украдкой бросает в сторону Стайлза быстрые взгляды, по остроте которые могут соперничать со стрелами — метко, быстро и болезненно. Для нее, что самое характерное, не для него.
Стайлз не позволяет себе смотреть на кого-то помимо Малии. Если в его руках не ее талия, то ее руки, которые он согревает. Иногда он шепчет что-то ей на ухо, и Лидия окончательно чувствует себя подавленной. Она допивает пунш, а потом отчаянно считает минуты до окончания.
И когда концерт заканчивается, когда включают эту дешевую пародию на светомузыку — становится немного легче. Скотт уходит с Кирой, Лиам — с Хейден, а Айзек — с Эллисон. Стайлз что-то шепчет на ухо Малии, и затем они присоединяются к компании. Лидия решается на то, на что никогда не решалась — решается быть еще более свободной, чем есть сейчас.
Она снимает каблуки и достает из волос эти тяжелые заколки. Волосы рассыпаются на ее плечах. Девушка вскидывает голову и выходит из-за столика.
Когда она попадает в толпу — пульсация ее застает врасплох. Подстроиться под этот общий ритм кажется непосильным. Лидия просто решает пробраться к своим друзьям. Ноги ее не болят от каблуков, стопы соприкасаются с холодным полом, алкоголь начинается разжижать кровь. Мартин делает еще один вдох полной грудью. Она оглядывается и замечает Скотта, возле которого кошкой вьется Кира. Танцует она уверено и… неплохо.
Мартин вслушивается в музыку, потом закрывает глаза. Она думает о море, которое бы нежило ее и согревало. Море, которое заглушило бы эти шумы прибоем волн и криками чаек. Солнце согревало бы, загар стирал следы прикосновений. Лидия думает об этом, начиная покачиваться в такт музыке. Она старается не открывать глаз, она концентрируется
Потом море исчезает, и остается лишь ритм, Лидия пропускает его через себя — она хочет танцевать, ощущая холод пола под босыми ногами и собственное гулкое сердцебиение. Музыка завлекает — Лидия поддается чарам. Никто не может понять ее беспокойств.
И она больше никому о них не скажет ни слова.
Она позволит себе просто двигаться под эту ненормально-тошнотворную музыку и быть обычным подростком. Главное — не сталкиваться ни с кем взглядом, главное — не позволять приглашать себя на танцы ни ЭйдАну, ни кому-либо еще. Существовать одной. Дышать одной. И задыхаться тоже одной.
Когда Лидия открывает глаза, чтобы оценить пространство вокруг себя, она видит, что люди вокруг нее немного расступились, но не потому, что она — королева танцпола, а потому, что какая-то старшеклассница устраивает нечто, поражая и привлекая своими телодвижениями внимание остальных учеников. Раньше Лидию это задело бы за живое, но теперь она сама покорно отступает, позволяя совершенству завладеть ее сердцем.
Танец незнакомки ее зачаровывает. Лидия улыбается некоторое время, продолжая танцевать и смотреть на все как на временное и нереальное. Музыка сменяется в четвертый или пятый раз прежде, чем танцовщица выдыхается — и танцпол снова наполняется людьми. Лучи светомузыки лениво ползут по чьим-то телам, перед глазами изображение рябит, колорит действует на восприятие как наркотик.
На душе становится снова легко.
И потом — на шестой песне подряд — сердцебиение становится таким гулким, а дыхание таким спертым, что Мартин чуть замедляет этот бешеный темп. Она оглядывается в поисках своих друзей, а из толпы снова замечает лишь — как предсказуемо! — Стайлза. Прижимая к себе Малию, он смотрит на… Лидию и снова слишком откровенно.
Лидия перестает двигаться. Замирает посреди танцпола и вовсю таращится на Стилински, чьи широкие плечи тактильно изучает Хейл. Ее руки двигаются от сгиба локтя, к плечам, шее и в обратном порядке. Мартин сглатывает, когда вновь натыкается на изучающий взгляд Стайлза. Его руки на талии Малии спокойны, но сильно сжаты.
«Такие танцы обязывают к определенным действиям», — думает Мартин. Она не понимает, почему эти взгляды стали столь… раздевающими? Почему ее реакция на них стала столь… интимной? Почему весь этот вечер походит на попытку замаскировать собственные желания? Слово «желания» воспламеняется в сознании порохом, и пламя быстро поглощает былое чувство мнимой свободы. Стайлз улыбается, потом кивает, и Мартин не знает, как расшифровывать это.
Ясно одно — надо еще выпить. Если не получается вырвать Стилински и мысли о нем из своих суток, то можно утопить это безумие в алкоголе. Девушка разворачивается, чтобы подойти к столику. Только сейчас она замечает Эллисон и Айзека, которые даже не танцуют — просто стоят посреди толпы и молчат, наслаждаясь обществом друг друга.
Лидия чувствует, что ей больно.
Она делает еще шаг, а затем внезапно падает на спину, и глубокий вдох — единственное, что она позволяет себе перед чьим-то страстным и таким приятным поцелуем.
3.
Истома становится такой сильной, что с губ срывается стон. Открывать глаза совершенно не хочется, другие органы чувств обостряются, и все тело начинает походить на единый напряженный нерв, который реагирует на малейшие тактильные контакты.
Влюбленность — это вязкая жижа, неприятная на вкус и тягучая как смола. Она прилипает сначала к телу, потом обволакивает твое сердце, которое начинает биться по заданному ритму.