Лужок черного лебедя (Блэк Свон Грин)
Шрифт:
— А при чем тут Дебби Кромби? — мама явно ничего не знала.
— Дебби — подружка Тома, — объяснила Джулия.
— Ох, — сказала мама. — Ох.
Может, для стран война и вправду аукцион, но для солдат она — лотерея.
Было уже восемь пятнадцать, а школьный автобус все не шел. Птичьи трели рассыпались очередями и морзянкой с дуба на общинном лугу. В окне на втором этаже «Черного лебедя» раздернулись занавески, и, кажется, мелькнул Айзек Пай в ромбе солнечного света, пронзив нас всех злобным взглядом. Ника Юэна пока не видно, но он всегда приходит последним, потому что ему
— Моя бабка пыталась позвонить миссис Юэн, но у нее было занято. Невпробой, — сказал Джон Тьюки.
— Полдеревни пыталось ей позвонить, вот никто и не мог пробиться, — объяснила Дон Мэдден.
— Да, — согласился я. — Линии оказались перегружены.
Но Дон Мэдден даже виду не подала, что я что-то сказал.
— Бум-бум-бубум, — распевал Подгузник, — бух-ба-ба-бум!
— Захлопни пасть, Подгузник, а то я ее тебе захлопну! — рявкнул Росс Уилкокс.
— Не приставай к нему, — заступилась Дон Мэдден. — Он-то не виноват, что у него мозги всмятку.
— Захлопни пасть, Подгузник, а то я ее тебе захлопну! — проскрипел Подгузник.
— Том в порядке, — сказал Грант Бэрч. — Если б нет, мы бы узнали.
— Ага, — согласился Филип Фелпс. — Если б нет, мы бы узнали.
— Тут что, эхо? — хрюкнул Росс Уилкокс. — Вам-то двоим откуда знать?
— Оттуда, что как только сами Юэны узнают — им сообщат из военной канцелярии, — они сразу позвонят моему предку, потому что он и папан Тома росли вместе. Вот откуда я знаю, — Грант Бэрч харкнул на землю.
— Ну конечно, Бэрч, — издевательски произнес Уилкокс.
— Да, конечно, — у Гранта Бэрча запястье до сих пор в гипсе, так что он мало что мог сделать с Уилкоксовым сарказмом. Но у Гранта Бэрча хорошая память.
— Эй! — воскликнул Гэвин Коули. — Смотрите!
Далеко за перекрестком показались Гилберт Свинъярд и Пит Редмарли.
— Должно быть, заходили на Хейкс-лейн, — догадался Кит Бродвас. — Вышли в самую рань. Чтобы зайти к Юэнам. И узнать про Тома.
Стало видно, что Гилберт Свинъярд и Пит Редмарли почти бегут.
Я мысленно опробовал фразу «Почему Ник не с ними?», но Висельник перехватил «Ник».
— А чего это Ник не с ними? — спросил Даррен Крум.
Птицы шарахнули с дуба без предупреждения — мы подскочили, но не засмеялись. Зрелище было невероятное. Бесчисленные сотни птиц обогнули общинный луг по орбите — сперва длинной, как эластичная резинка, второй раз — покороче, встав на крыло, и третий — и, словно повинуясь приказу, опять исчезли в кроне.
— Может, Никсон разрешил Нику не ходить сегодня в школу, — догадалась Дон Мэдден. — Ну, из-за всего.
Догадка была вполне правдоподобной, но к этому времени мы уже могли разглядеть выражения лиц Свинъярда и Редмарли.
— Ой, бля… — пробормотал Грант Бэрч.
Мистер Никсон прокашлялся.
— Без сомнения, вы все уже знаете, что Томас Юэн, выпускник нашей школы, только что был убит в ходе вооруженного конфликта на Фолклендских островах.
Он был прав, мы все знали. У Нормана Бейтса было включено «Радио Уайверн», и там упомянули Тома Юэна по имени.
— Томас был не самым прилежным из учеников, когда-либо осчастлививших своим присутствием стены этого заведения. Не был он и самым послушным. В моем кондуите отмечено четыре случая, когда я был вынужден применить к нему туфлю. [22]
22
Туфля (обычно спортивная, с резиновой подошвой) была распространенным орудием телесных наказаний в британских школах. Все формы телесных наказаний в государственных школах Британии были запрещены в 1987 году, в частных школах — в 1999 (Англия и Уэльс), 2000 (Шотландия) и 2003 (Северная Ирландия) годах.
По залу пробежал шумок — мы были поражены, что на свете нашлась женщина, которая согласилась выйти замуж за мистера Никсона. Но директор одним взглядом восстановил тишину.
— Не припомню, когда еще я с таким удовольствием и с такой личной гордостью принимал приглашение на официальное мероприятие. Томасу явно пошла на пользу военная дисциплина. Он стал зрелым человеком, достойным представителем нашей школы, и делал честь военно-морскому флоту Ее Величества. Поэтому скорбь, которую я ощутил сегодня утром, узнав о его смерти…
Да неужели у Никсона дрогнул голос?
— …на борту корабля Ее Величества «Ковентри», столь же глубока, сколь и остра. Судя по подавленному настроению в учительской и в этом зале, мою скорбь разделяет вся школа.
Мистер Никсон снял очки и на миг превратился из коменданта фашистского концлагеря в обычного усталого человека, чьего-нибудь папу.
— По окончании этого собрания я направлю семье Томаса телеграмму с соболезнованиями от имени всей школы. Надеюсь, те из вас, кто близок к семье Юэнов, поддержат ее в этот трудный час. Жизнь бывает жестока, но мало какие из ее жестокостей сравнятся — возможно, и ни одна не сравнится — с потерей сына… или брата. Однако я также надеюсь, что вы не будете докучать Юэнам излишним вниманием, чтобы они могли справиться со скорбью.
Несколько третьеклассниц уже ревели. Мистер Никсон взглянул на них — но, похоже, он временно отключил свой луч смерти. Он ничего не говорил пять секунд… десять… пятнадцать. Слушатели заерзали. Двадцать секунд… двадцать пять… тридцать. Я заметил, что мисс Ронксвуд бросила на мисс Уайч вопросительный взгляд: «С ним все в порядке?» Мисс Уайч еле заметно пожала плечами.
Наконец мистер Никсон заговорил снова:
— Я надеюсь, что, размышляя о жертве, принесенной Томасом, вы задумаетесь также о последствиях насилия, как военного, так и эмоционального. Надеюсь, вы обратите внимание на то, кто является инициатором насилия, кто его осуществляет и кто вынужден за него расплачиваться. Войны не приходят просто так, из ниоткуда. Они зарождаются в течение длительного периода времени, и, поверьте, всегда существует груз вины, который ложится на всех, кто не смог предотвратить их кровавое пришествие. Я также надеюсь, вы поразмышляете о том, что в ваших жизнях поистине драгоценно, а что — просто… вздор… гордыня… накипь… напыщенные позы… эгоизм.