ЛВ 2
Шрифт:
— Остальных тоже давай сюда.
Водяной у меня был сильным, а заводь эта центром его силы, от того энергии в воде данной было столько, что каждая царапина на волкодлаках светиться начинала и сияла до тех пор, пока не затягивалась рана. Только после, кракены вежливо передавали излеченных моим чащам. Те принимали аккуратно, земли не касаясь, и развешивали оборотней по ветвям деревьев — сушиться. И висели те причудливыми лохмотьями, что порыкивали гневно, но спрыгивать с деревьев не спешили.
Оно и понятно — у меня с Водей сила близкая, к земле она близкая. А земля она силу магическую, ту что противоестественна природе, впитывает как заряд молнии. От
— Аспид бы сам излечил, — прорычал вождь Далак, аккуратно разложенный Лесей и Яриной на ближайшем к нам дереве.
— Это если силы останутся, — заметила я.
— У него останутся! — убежденно заверил волкодлак.
Водя промолчал, лишь на миг взглянув на меня. А я что?! Что тут сказать-то?
— Вы простите нас за грубость невольную, — повинилась перед вождем. — Да только скверну Гиблого яра по-быстрому да без потерь магических излечить можно в этой заводи.
Далак рыкнул было что-то, но умолк, обмяк и вскоре спал, как и остальные, похрапывая на ветвях.
А Водя тихо сказал то, о чем я сама думала:
— Заводь, напоенная силой чародейки, лечит скверну…
— Созданную чародеями, — эхом добавила я.
Помолчал Водя, и совсем тихо сказал:
— Иной раз думаю — зачем вмешался? Ту, что дорога была не сберег, ту что люблю уже не уверен, что сберегу. Так зачем?!
— Ради реки, Водя, — глядя на битву вампиров, отозвалась я. — Ради реки.
А у вампиров снова становилось жарко.
В прямом смысле слова. Не знаю, откуда у них артефакты алхимические… точнее догадываюсь, но не ведаю где аспид раздобыл их в таком количестве, но сейчас вампиры сражались огнем и мечом. А еще они не отступали. Ни на шаг. Несмотря на то, что против них сейчас весь Гиблый яр восстал!
— Знаешь, я тебе так скажу, — руку протянув, я коснулась его ладони, сжала, — магия эволюционирует, как впрочем, и все иное. И чародеи в этом извечном колесе истории, были как земледельцы, что землю лишь раз используют. Это знаешь как — сожгут лес, и на той силе, что в земле сохранилась, на пепле погибших деревьев, сеют зерно по весне. По осени урожай собирают, зиму за счет него живут, а по весне, Водя, они новый участок леса сжигают.
Помолчал водяной, да и спросил:
— От чего не на старом, возделанном уже участке?
— А там урожай будет меньше, — отозвалась, напряженно за вампирами следя. — Да и не жалеют чародеи ни жизни чужой, ни земли, ни ресурсов. Ничего не жалеют.
— Откуда знаешь-то? — водяной махнул рукой кракенам, чтобы последних волкодлаков чащам отдавали.
— Да по истории магии проходили, — я оторвалась от вампирского боя, проследила, чтобы Леся все как полагается, сделала.
А то уже уронила одного волкодлака, у того шерсть мокрая — отличный проводник, от того силу всю земля мигом впитала, и пришлось оборотня по-новой в заводь отправлять.
— Чародеи, — вновь вернувшись к наблюдению за вампирами, продолжила я, — они на нашем континенте не так давно, лет триста всего-то, а вот через море, там делов понаделали, и остались после них реки мертвые, степи выжженные, да леса гнилые.
Помолчал водяной, да и признался:
— Не знал.
— История Эволюции Магии, третий период, — педантично уведомила я.
— Хм, — чувствую теперь не я одна историю зубрить буду. — А в первом периоде что было?
— Мы, — на картинке, которую добросовестно передавали и совы, и привлеченные орлы, которые могли хоть что-то видеть в свете огня, я лично видела, что дела у вампиров плохи. — Мы и нечисть. Те, кто получил силу от земли-матушки, те кто обрел магию, чтобы защищать тех, кого породила мать-земля, в кого вдохнула жизнь. А потом появились алхимики.
Водя молчал, выражая
— Эту часть истории магии я слегка пропустила, — призналась нехотя.
Да и кому захочется признаваться, что пока все ученицы Славастены зубрили учебник по истории магии, я перечитывала письма ее сына. У нас с Тиромиром способ сообщения был такой — он оставлял мне послания в учебниках, я ему под тарелкой с имбирным печеньем, которое ему относили в полдник, во время пятиминутного перерыва между занятиями по боевой магии. Поплатились в итоге оба. Он прокололся, когда его лич атаковал на тренировке, и вместо заклинания нужного, оттарабанил мои дилетантские стихотворные признания ему в любви. Над ним тогда вся магшкола потешалась, пока Ингеборг не вмешался. А я… я получила неуд по истории алхимии, после чего меня на два месяца лишили десерта и ужина. Есть хотелось страшно, от голода заснуть не получалось, вот и утешалась как могла алхимией. Доутешалась — в одной из монографий оказалось описание знака «Inventa» — открытие. Была глубокая ночь, делать было нечего, я начертала знак, и с двадцатой попытки открыла вход в алхимическую библиотеку. Это стало моим утешением на довольно долгий период — когда сажали в карцер, когда запирали в подвале без еды и воды, когда лежала в лазарете, и от боли сон не шел. К сожалению наставниц, историю алхимического периода магии я так и не выучила, зато кое-какие знания по алхимии таки оставили след в моей насквозь затуманенной любовью голове.
— Третий период — чародеи. Четвертый — маги, — закончила непритязательный экскурс в историю.
Водя помолчал, затем тихо сказал:
— Допустим, чародеев уничтожил я. А кто алхимиков?
— Сами справились, — я плечами пожала, совершенно без интереса относясь к данной тематике. — У алхимиков был принцип — чтобы что-то получить, нужно отдать нечто столь же равноценное.
— У ведьм примерно также, — заметил Водя.
— Ну, в принципе, — была вынуждена согласиться я.
— И ведьмы вымирают… — совсем задумчиво протянул водяной.
М-да-м.
— И алхимия запрещена сейчас, так? — последовал новый вопрос от Води.
— Как и чародейство, — отстраненно подтвердила я.
Не стала говорить о том, что скоро и ведьм запретят. Очень скоро… Как только станет известен тот факт, что прирожденные ведьмы в момент смерти способны передавать свою силу магам… Причем только прирожденные, а природные, такие как Изяслава, могут передавать свою силу лишь сыновьям и только, да и то, там скорее суррогат, чем сила. И посему, маги, те, что сейчас у власти и в полную силу вошли, очень скоро, начнут уничтожение природных ведьм, если уже не начали. Ведь кто сейчас противостоит мне в Гиблом яру я знаю, но остается вопрос — кто уничтожил все иные Заповедные леса?! И самое ужасное, что где-то в глубине души я знаю ответ — кто-то свой. Кто-то, кто знал обо всех возможностях хозяев лесов, кому были ведомы сильные и слабые стороны, кому известны все правила Силушки Лесной. Вот так и ведьм уничтожал кто-то свой, права была Ульгерда.
— Весь, я с тобой, — тихо напомнил водяной.
— Это я знаю, — ответила, стараясь отогнать грустные мысли.
Ведьмы о беде уже знают, да и умны они — разберутся. Пока на Ведьминой горе вот от мира изолировались, а Ведьмина гора она покрепче любой крепости будет, любую осаду выдержит. Так что природные выжить сумеют. А прирожденные — нас таких каждая вторая девочка, просто у кого-то сила пробуждается, а у кого-то спит всю жизнь… если это счастливая жизнь.
— Ничего, — села ровнее, плечи расправила, — вот с Гиблым яром разберемся, а потом уже займемся тем, кто ведуний уничтожил. По лесам брошенным полетаю, метла то все равно при мне, и выясню все.