Львица

Скоулс Кэтрин

— Я спросил господина Магому, сможет ли он помочь нам завтра с верблюдами. У нас сломался грузовик.

У Эммы перехватило дыхание.

— Верблюды?.. — Эмма замялась, искоса взглянув на Дэниэла. — Тут возникла одна проблема. Мне, правда, очень жаль. Я одна во всем виновата.

— О чем вы? С ними что-то случилось? — удивился полицейский.

— Они убежали, — заявила Эмма, чувствуя, в какое замешательство привели Дэниэла ее слова. После секундной паники она поняла, что назад уже пути нет, и поэтому выдавила из себя виноватую улыбку, продолжив: —

Я совсем не привыкла жить в сельской местности. Я оставила ворота открытыми, и они убежали.

Полицейский в недоумении повернулся к Дэниэлу. Тот сказал ему что-то на суахили, издал почти театральный вздох и развел руками. Все трое мужчин обменялись едва скрываемыми улыбками.

— Если животные вернутся, я сразу же вам сообщу, — пообещал Дэниэл, снова перейдя на английский.

К удивлению Эммы, слова Дэниэла как будто успокоили и полицейского, и смотрителя заповедника.

— Вы можете быть свободны, — сказал офицер.

— А как же насчет поисков? — не унималась Эмма. — Еще слишком рано опускать руки.

— Мы внимательно осмотрели всю местность с воздуха. Некоторые участки осмотрят еще раз сегодня после обеда. Но завтра никаких поисковых работ проводиться уже не будет. Это просто бессмысленно. А сейчас я вынужден попросить у вас прощения, мы спешим на совещание. — С этими словами офицер посмотрел в сторону Магомы и кивнул ему.

Он обратился к смотрителю с какой-то быстрой речью, и среди потока непонятных слов на суахили Эмма услышала «Салаам кафе».

Дэниэл вежливо попрощался и мягко направил Эмму к двери.

Выйдя на улицу, Дэниэл остановился, не зная, что ему дальше делать. Потом он зашагал по направлению к «лэнд крузеру». Мози сидел на водительском сиденье. Открыв боковую дверь, он склонил голову над газетой.

Отойдя на некоторое расстояние от участка, Эмма остановилась и сказала:

— Дэниэл, простите меня за то, что я соврала про верблюдов. Я просто не могла иначе. Мы не можем спокойно отдать их до тех пор, пока точно не узнаем, что случилось с Энджел. Кроме того, во мне все переворачивается от мысли, что этот человек из питомника может забрать Маму Киту.

— Вы все правильно сделали, — перебил ее Дэниэл. — Она сможет тогда спокойно выздороветь.

— А вдруг они приедут на станцию и увидят там верблюдов? Вас же обвинят в воровстве.

— Никто не приедет, — уверенно сказал Дэниэл. — Все избегают станцию Оламбо. Одно название на многих навевает ужас. Странно, но сейчас это нам как раз на руку. — Тут Дэниэл улыбнулся и добавил: — А вы отлично умеете врать!

Эмма открыла было рот, чтобы возразить, но вместе этого просто улыбнулась в ответ и с некоторым облегчением спросила:

— Ну что, теперь верблюды в безопасности?

— Да, я о них позабочусь. Можете не беспокоиться.

Сделав несколько шагов, Эмма снова остановилась.

— Кстати, а что вы такое сказали этим двоим про меня, что они улыбнулись?

— Я сказал, что от вас у меня одни проблемы. Что вы как заноза в пятке и я счастлив, что вы наконец уезжаете.

Эмма взглянула на него и расхохоталась.

Дэниэл тоже рассмеялся, но очень скоро их лица снова стали серьезными.

— А как быть с девочкой? — спросила Эмма. — Мы должны убедить их в необходимости продолжить поиски.

Дэниэл нахмурился.

— Отношение полицейского кажется мне подозрительным. Думаю, он находится под влиянием этого смотрителя, Магомы. Такое ощущение, что этот человек питает личную неприязнь к хозяину питомника.

— Мы обязаны что-то предпринять, — сказала Эмма, и тут в ее голову пришла новая идея. — А что, если поговорить с самим хозяином питомника? Вдруг он что-то знает об этой львице с раненой ногой?

— Я тоже об этом подумал, — ответил Дэниэл. — Люди говорят, что он знает всех своих львов, как родных детей. Они целыми прайдами навещают его в питомнике, и он тоже ходит к ним в пустыню. Если это так, то ему наверняка известно, где сейчас львица. Кроме того, он поделится своим мнением по поводу того, могла ли она съесть девочку. То, что львица с детенышами очень опасна, — это факт, но обычно они не нападают на людей.

Дэниэл задумался и после паузы решительно заявил:

— Да, я поеду к нему.

Эмма потупила взгляд, ковыряя землю носком ботинка. В ее голове сформировались слова, которые настойчиво рвались наружу. Эта новая идея была настолько четкой и ясной, насколько и безумной. Наконец, после минутного молчания, она тихим, но твердым голосом произнесла:

— Я хочу поехать с вами.

На лице Дэниэла появилось выражение предельного изумления. Он посмотрел ей в глаза и сказал:

— Я буду рад, если вы поедете со мной, Эмма. Признаться, мне сложно выразить словами мои чувства, но я буду безмерно благодарен вам, если вы составите мне компанию.

Эмма пристально посмотрела на Дэниэла. Она знала, что он спокойно может обойтись без ее помощи. Собственно говоря, какую помощь она могла ему предложить? Он просто хотел быть рядом с ней. Он сказал об этом так искренне и ненавязчиво, что у нее защемило сердце.

— Но вы должны понимать, что эта поездка может оказаться довольно тяжелой, — продолжал Дэниэл. — Питомник находится очень далеко от станции. Нам придется остаться там на ночь, и это как минимум. А условия в питомнике еще хуже, чем на станции.

— Мне все равно, какие там условия. Это неважно.

Отвечая на возражения Дэниэла, Эмма все-таки почувствовала легкую панику. Если она сейчас не поедет вместе с Мози в Серенгети, то обратной дороги уже не будет. Она представила лицо Саймона. Его бы шокировало даже то, что ей пришла в голову сама эта идея — поехать вместе с Дэниэлом непонятно куда. Нет, он бы не ревновал — Саймон относился с презрением к подобным эмоциям. Но то, что она упустила возможность поехать на сафари, за которое он заплатил, привело бы его в бешенство. Все эти мысли, словно мотыльки, крутились в ее голове, но она решительно отмела их в сторону. Она знала, что просто обязана сделать последнюю попытку найти Энджел и что ей очень хочется поехать вместе с Дэниэлом.