Львиное Сердце
Шрифт:
Никита потупился.
— Ну разговором это трудно назвать вообще-то. Он в основном приказы отдавал. Велел вам позвонить. Потом звал с собой. Вроде как он Зону собирается зачистить.
— Ясно. Ну спасибо ему, что предупредил. Ничего, утрется. Мы и не таких обламывали… — Роте переключился на Артура с Алиной. — А вы, молодые люди, как сюда попали?
— Мы с вами виделись полгода назад, генерал, — ответила Алина. — Я была в экспедиции Серебрякова. Но вспомнить меня вам будет трудно — мы почти не разговаривали, меня только мельком представили.
— А я был с Виктором Свинцовым, — добавил Артур. — В его команде. Меня вам вообще не представляли…
— Ну вот… — продолжила Алина, — а два дня назад мы приехали в Толстый Лес по поручению профессора
— Польщен.
Роте не улыбнулся — наверное, не поверил в искренность Алины, сочтя ее слова грубой лестью.
— Мы прошли через периметр у Западного кордона, обошли Янтарь с юга, переночевали в Мастерских и сегодня утром пришли на Базу, где и встретили Никиту. Но знаете, что самое странное? Этого маньяка, который за нами гонялся, я сегодня видела в Припяти. Прямо здесь! На площади! Он в «долговском» комбинезоне, как и остальные ваши люди. Но с мечом. Может, знаете?
— С мечом? — изумился Роте. — У нас таких не водится. Это на «Свободу» больше похоже. Они любят всяким экзотическим железом обвешиваться… А костюм «Долга», так его у любого барыги можно купить — прямо в Зоне или за Периметром. Ладно, ребята, отдохните пока. Я пришлю вам художника, составим ориентировку, объявим вашего врага-меченосца в розыск… А пока… куда бы вас пристроить?
— Если вы не против, — быстро сказала Алина, — я хотела бы в пятый дом по проспекту Ленина. Там живет Семен Семеныч Мышкин — физик из лаборатории Серебрякова. Мы разговаривали сегодня на площади. Я хорошо знаю Семен Семеныча и хотела бы держаться поближе к нему.
Роте кивнул.
— Разумно. Так, а что у нас в пятом доме? — Он заглянул в какой-то список. — Ага, там у нас разместились члены научной экспедиции, которую Ханкилдеев снял с Саркофага. Уровень боеготовности — четыре… Неплохо. Значит, в экспедиции не только яйцеголовые. Ну что ж, никаких возражений. А ты, Никита, иди доложись своему непосредственному командиру. Твой взвод здесь, в правом крыле. Ну а дальше посмотрим, что мы можем сделать.
— Большое спасибо, генерал, — тепло поблагодарила Алина.
Едва дверь за молодыми людьми закрылась, денщик доложил Роте, что из разведывательной вылазки только что прибыл сотник Ханкилдеев.
— Отлично! Вундербар! Давай его сюда! — вскричал Роте, давно ожидавший свежих новостей.
Только когда Ханкилдеев был уже в дверях, генерал спохватился: он так и не убрал со стола «Сидоровку». Но суетиться, мельтешить и прятать водку в стол на глазах у подчиненного было несолидно. Поэтому Роте сделал приглашающий жест:
— Садись, сотник. Выпей с дороги. Устал, небось, и жажда мучает?
Ханкилдеев оценил приглашение по достоинству и отказываться не стал.
Выпили.
— Ну рассказывай, сотник, что там творится, — велел Роте.
— Ерунда всякая творится, господин генерал, — доложил Ханкилдеев. — Все холмы к северу заняты мутантами. Очевидно, стаи прошли через Лиманск. Заходили к нам в тыл. Псы, ракопауки, носороги и обезьяны. Но какой-то организации, как при нападении на Базу, я не заметил. Сидят, ждут. Я приказал снайперу снять парочку обезьян с дальнего расстояния. Получилось. Я предполагал, что после этого мутанты попробуют нас атаковать, но они только отползли из простреливаемого квадрата.
— Занятно, занятно, — пробормотал Роте. — Ну что же, поскольку мы не знаем, как долго эта благодать продлится, будем действовать быстро. Поднимаем ребят, выходим на простор. Боевая задача — истребить как можно больше уродов, пока они не опомнились. Ферштейн? Ну прими еще на посошок, и за дело!
«Пожалуй,
В высокие окна актового зала внезапно брызнуло солнце — редкий случай в Зоне. В золотых лучах заплясали сотни пылинок, а на генерала внезапно напал чих — он чихал и чихал, не меньше дюжины раз подряд, пока наконец не смог остановиться и утереть слезы.
«Scheisse! Was ist loss? — подумал он и тут же мысленно перевел сам себя на русский: — Вот дерьмо! Что за притча?»
И тут услышал у себя за спиной песню. Звонкий молодой голос беззаботно выводил:
Eins, zwei — Polizei. Drei, vier — Offizier. F"unf, sechs — Alte Hex. Sieben, acht — Gute Nacht! Neun, zehn — schlafen gehen. Elf, zw"olf — kommen Wolf, Achtzehn, neunzehn, zwanzig — Die Franzosen zogen nach Danzig. Danzig fing an zu brennen. Die Franzosen fingen an zu rennen. Ohne Strumpf und ohne Schuh Rannten sie nach Frankreich zu. [2]2
Один, два — полицейский. Три, четыре — офицер. Пять, шесть — старая ведьма. Семь-восемь — спокойной ночи! Девять, десять — идем спать. Одиннадцать, двенадцать — приходят волки. Восемнадцать, девятнадцать, двадцать — французы напали на Данциг. Данциг начал гореть. Французы оттуда убежали. Без чулок и без ботинок они убежали обратно во Францию. (Немецкая детская считалка.)
Роте выхватил пистолет из кобуры, резко повернулся на голос, но солнечный свет ударил ему в глаза, и сквозь слезную пелену он лишь с большим трудом смог разглядеть щуплую темную фигуру у окна. Пришелец терпеливо дождался, когда генерал прочихается и проморгается, и только потом заговорил:
— Guten Tag, David! Die Sonnenwende grusst dich!
Abel, Babel, G"anseschnabel, wieviel Kinder willst Du haben: Ein, zwei, drei, vier? [3]3
Здравствуй, Давид! Солнцестояние приветствует тебя! Абель-Бабель-Гусиный нос, сколько детей ты хочешь: одного, двух, троих, четверых? (Немецкая детская считалка.)
— Здравствуй, белая горячка! — отозвался Давид по-русски, пытаясь скрыть замешательство. — Интересно, что такое Сидорович в водку подмешивает, если с четырех стопок так вставляет?
Пришелец рассмеялся и ответил тоже по-русски:
— Ну зачем вы так, Давид Маркович? Сидорович — честный человек и порядочный торговец. А я вовсе не белая горячка. Я действительно пришел к вам от «Солнцестояния» с очень интересным предложением. Просто решил обставить свое появление поэффектнее, чтобы меня не выгнали с порога. Ну что, вам ведь теперь не хочется меня прогонять?