Львы Аль-Рассана

Кей Гай Гэвриел

Аммар ибн Хайран, которого она поцеловала тогда, в кабинете своего отца, обратил взгляд на эмира Рагозы. Он держался с уважением, но настоящей почтительности в нем не ощущалось. Впервые Джеана поняла, как трудно может быть с этим человеком, если он того пожелает. «И потом, – напомнила она себе еще раз, – он убил халифа, а теперь и другого правителя».

– Милостивейший повелитель, – произнес Аммар ибн Хайран, – я оказался в затруднительном положении. Только что я слышал слова открытой измены моему родному государству Картаде. Мне следовало бы ясно понимать, что делать, но я связан вдвойне.

– Почему? И почему вдвойне? –

спросил эмир Бадир раздраженным голосом.

Ибн Хайран изящно пожал плечами. Он ждал. Словно этот вопрос был испытанием – не для него, а для собравшихся в этом саду придворных Рагозы.

Ответил Мазур, визирь:

– Ему следовало убить ее, но он не может напасть на женщину и не может обнажить оружие в вашем присутствии. – В голосе визиря тоже звучало раздражение. – Собственно говоря, ему даже не положено иметь при себе оружие в таком месте.

– Это правда, – мягко ответил ибн Хайран. – Ваши стражники проявили… учтивость. Возможно, чрезмерную.

– Вероятно, они не видели причин опасаться человека с вашей… репутацией, – мрачно пробормотал визирь.

«Удар кинжалом, в каком-то смысле», – подумала Джеана, стараясь успеть уследить за нюансами. Репутация ибн Хайрана отличалась многогранностью, а утренние известия представляли ее в новом измерении. В свете последних событий его никак нельзя было считать безобидным человеком. Особенно с точки зрения правителей.

Аммар улыбнулся, словно смакуя намек.

– Уже давно, – сказал он, на первый взгляд без всякой связи с предыдущим, – не имел я чести беседовать с достопочтенным визирем Рагозы. Что бы ни говорили наши ревнивые ваджи, он по-прежнему делает честь своему народу и великому эмиру, которому служит. По моему скромному мнению.

В этот момент упомянутый эмир, по-видимому, потерял терпение.

– Вам был задан вопрос, – резко произнес Бадир, и все присутствующие в саду внезапно осознали, что, какое бы самообладание и тонкий ум они здесь ни наблюдали, правит всеми только один человек. – Вы на него не ответили.

– Ах да, – откликнулся Аммар ибн Хайран. – Этот вопрос. – Он сложил перед собой ладони. «Интересно, – подумал Альвар де Пеллино, пристально наблюдавший за происходящим, – где находится спрятанное оружие? Если оно есть». Ибн Хайран продолжал: – Госпожа Забира, признаюсь, меня удивила. И не в первый раз, имейте в виду. – Альвар увидел, как женщина перевела взгляд на струящуюся воду.

– У меня возникло впечатление, совершенно искреннее, что она желала добраться сюда с моей помощью, чтобы повидать детей, – продолжал человек, переодетый ее слугой, – и потому, что в Картаде ее не ждет райская жизнь. Будучи прискорбно недальновидным, я не задумывался о дальнейшем.

– Это все игры, – возразил эмир Рагозы. – Возможно, у нас будет для них время позже, а может быть, и не будет. Вы – наименее недальновидный человек на всем полуострове.

– Ваше мнение – большая честь для меня, государь. Я недостоин его и могу лишь повторить, что не ожидал услышать того, что сейчас услышал. В данный момент я оказался в очень щекотливом положении. Вы должны это понимать. Я все еще нахожусь под присягой государства Картада. – Его синие глаза сверкнули. – Если я проявляю некоторую осторожность, то правитель, столь великий и мудрый, как Бадир из Рагозы, должен проявить снисхождение.

Тут Джеане впервые пришло в голову, что ибн Хайрана легко могут убить здесь сегодня. Воцарилось

молчание. Эмир сердито посмотрел на него и нетерпеливо поерзал на своей скамье.

– Понимаю. Вас уже отправил в ссылку новый правитель Картады. Сразу же после того как вы совершили для него убийство. Какой необычайно умный молодой человек. – Это снова заговорил Мазур, и это не было вопросом.

Бадир бросил взгляд на своего визиря, потом снова посмотрел на ибн Хайрана. Выражение его лица изменилось.

«Конечно, – подумала Джеана. – Должно быть, именно в этом дело. Иначе почему советник и доверенное лицо принца находится здесь, вместе с Забирой, вместо того чтобы управлять сменой власти в Картаде?» Она почувствовала себя глупой, из-за того что сама не пришла к подобному выводу. Но не она одна. Джеана увидела, как стоящие в саду мужчины – и небольшая группа женщин – закивали головами.

– Увы, визирь в мудрости своей высказал грустную истину. Я в ссылке, это правда. В наказание за мои многочисленные грехи. – Голос ибн Хайрана был невозмутим. – По-видимому, есть надежда, что меня простят, после того как я очищусь от бесчисленных немыслимых прегрешений. – Он улыбнулся, а через мгновение, совершенно неожиданно, раздался одинокий мужской смех, который резко прозвучал в напряженной тишине сада.

Эмир, его визирь и Аммар ибн Хайран – все повернулись и уставились на Родриго Бельмонте, который продолжал смеяться.

– Эмиру Рагозы придется поостеречься, – сказал Родриго, его это явно очень забавляло, – а не то все ссыльные нашего полуострова устремятся к порогу его дворца.

Ибн Хайран, заметила Джеана, перестал улыбаться, глядя на Капитана.

Родриго снова рассмеялся, забавляясь.

– Да простят мне эти слова, но, возможно, солдат сможет разрешить возникшее здесь затруднение? – Он подождал, пока эмир кивнул головой, потом продолжил. – Господин ибн Хайран, кажется, попал в положение, сходное с моим. Он находится здесь в изгнании, но ему не предложили принести клятву верности, которая бы отменила обязательство, данное им Картаде. При отсутствии такого предложения он не может поддержать предложение госпожи Забиры, его даже нельзя попросить прокомментировать ее слова. Ему следовало бы убить ее кинжалом, спрятанным на внутренней стороне его левой руки. Сделайте ему предложение.

За этими словами последовало напряженное молчание. Теперь день казался даже слишком ярким, словно солнечный свет не соответствовал серьезности происходящего здесь, внизу.

– Мне стать наемником? – Ибн Хайран не сводил глаз с капитана джадитов, словно не замечая всех остальных находящихся на острове. И снова Джеана ощутила странный, потусторонний холод.

– Мы – люди скромные, не отрицаю. Но есть и те, кто стоит ниже нас. – Родриго продолжал веселиться или делал вид, что веселится.

Ибн Хайран не смеялся. Он осторожно произнес:

– Я не имел никакого отношения к Дню Крепостного Рва. – Джеана затаила дыхание.

– Разумеется, не имели, – сказал Родриго Бельмонте. – Поэтому и убили правителя.

– Поэтому мне пришлось убить правителя, – поправил его ибн Хайран, мрачная фигура в черных одеждах. Снова пронесся ропот и замер.

Теперь визирь в свою очередь впал в раздражение. Намеренно нарушая общее настроение, Мазур спросил:

– Следует ли нам предлагать место при дворе человеку, который убивает каждый раз, когда задета его гордость?