Лягушка Баскервилей
Шрифт:
– И ваша бывшая ученица послушалась? Берта мрачно кивнула:
– Да, и потому получается, что я виновница случившегося позже.
– Почему? – удивилась я.
И моя собеседница снова окунулась в прошлое…
Лариса, считавшая Нилу подругой, воспользовалась вредным советом, начала отказывать мужу в близости. Только средство не сработало, количество скандалов увеличилось. Павел стал странным, неадекватным, мог налететь на Лару с кулаками, а потом целовать и обнимать ее. Бедная женщина терялась в догадках, и все та же Нила открыла Ларе глаза: муж принимает наркотики. Вот тут Лариса испугалась не на шутку – она хотела ребенка и хорошо понимала, что рожать
И снова Нила пришла на помощь.
– Беду можно прогнать! – воскликнула она. – Одна моя знакомая избавила мужа от зависимости, нашла гомеопата, тот дал капли, и как рукой сняло. Только средство дорогое!
– Нилочка, – взмолилась Лара, – умоляю, достань средство! Заплачу, не торгуясь!
«Подружка» принесла пузырек.
– Подливать надо в грейпфрутовый сок, чтобы скрыть горечь, тайком. Не дай бог узнает, беды не оберешься.
Лара купила соковыжималку и принялась потчевать мужа, а заодно и свекровь, которой в отличие от Павла утренний ритуал очень понравился. Только Нелли, естественно, «гомеопатию» не капала.
– Нила подсунула Ларисе яд! – ахнула я. – Это она убийца!
– Верно, – подтвердила Берта, – хладнокровная, изворотливая. Кстати, мужчина заподозрил нечто нехорошее, пару раз затевал скандал с Ларой, называл ее Борджиа [8] . Нелли сделала сыну внушение, Павел вроде успокоился… и вскоре умер. Хитрая Нила специально обстряпала дело так, чтобы подозрения в смерти Майкова упали на Ларису. И я уверена, что Нина знала от Нелли, каким ядом отравили Сергея Королькова, и воспользовалась таким же.
8
Борджиа, или Борджа – знатный род, игравший значительную роль в истории Италии в XV—XVI веках. Имена Лукреции и Чезаре Борджиа стали синонимами слова «отравитель». (Прим. автора.)
Берта примолкла, затем тихо договорила:
– Уж и не знаю, как там дальше было. Лара, когда до этого места в рассказе добралась, так плакать стала! Я с трудом разбирала ее слова! Ее арестовали, а следователь попался грубиян неотесанный, стал на нее орать. Лариса сразу поняла: надо молчать. Ее сначала от страха парализовало – прежний срок не отсижен, на волю обманом вышла, если сейчас правду расскажет, до конца жизни за решеткой окажется. Ну кто ей поверит? Ой, беда, беда… В общем, ухитрилась Лара удрать – в туалет попросилась и через фрамугу на улицу выскочила. Прилетела ко мне, на колени упала: «Спаси, Берта Густавовна, спрячь!»
– И вы спрятали?
– Да, – кивнула после некоторого колебания старуха.
– И где Лариса?
– Вот этого не скажу, – торжественно объявила лифтерша. – Вы, милочка, езжайте к своему приятелю, милицейскому начальнику, и скажите: Лариса – несчастное, глупое, запутавшееся существо. Сергея она убивать не хотела, там дочь постаралась папу убрать, а жену его специально подставила. Да, Л ара поступила некрасиво, соглашаясь оформить отношения, чтобы вытащить из супруга секреты, а потом не отказалась подливать ему лекарство. Но ее обманули, пообещали, что Сергей лишь почувствует недомогание и напугается, мужчины ведь боятся болезней. И Павла она не убивала, поймите, Лариса любила второго мужа, просто хотела избавить его от наркотиков.
– Но она фактически украла шахматы, – напомнила я. – Конечно, формально Сергей Корольков все завещал своей жене. Но он это сделал лишь потому, что не знал истинной причины,
– Значит, судить Лару следует за воровство, – запальчиво возразила Берта, – срок меньше получится. Но никто разбираться не захотел.
– Лариса не может просидеть остаток жизни в укрытии, – спокойно сказала я. – Ведь не в землянке же в тайге она схоронилась. Вокруг люди, кто-нибудь обратит внимание на женщину, сообщит в милицию о подозрительной личности. Дегтярев непременно разберется в деле, и если Лариса не виновата, ее отпустят, она начнет новую жизнь. Пряча бывшую ученицу, вы не помогаете ей, а, наоборот, загоняете в угол, откуда нет выхода.
Я уговаривала Берту Густавовну долго, и в конце концов старуха сдалась.
– Хорошо. Но сначала я сама побеседую с вашим полковником.
Я посмотрела на циферблат больших часов, мирно тикающих на стене.
– Через два часа Александр Михайлович приземлится в Домодедове. Лариса никуда не денется? Она не наделает новых глупостей?
Берта помотала головой:
– Бедняжка полностью деморализована, последний всплеск сил случился в момент побега из милиции, ко мне Лара приплелась в состоянии полнейшей истерии. Сейчас она спит под воздействием успокаивающего средства. Лежит в моей спальне, ей очень, очень плохо. Уж не знаю почему, но верю вам. Ларису столько раз обманывали, опутывали, соблазняли неокрепшую душу богатством. Надеюсь, вы поможете, у вас хорошее лицо, не злое… Я и сама мучилась – ну как тут поступить? Запереть Ларису? Похоронить ее заживо в квартире? Выпускать погулять ночью? Конечно, можно, но ведь не на всю же ее жизнь… А вы нас не обманете? Тот полковник порядочный человек?
Я схватила старуху за руку:
– Берта Густавовна, Лара столько дров наломала, проследите, чтобы она никуда не убежала. Дождитесь Александра Михайловича.
Лифтерша кивнула:
– Правда ваша, хоть и страшно, да надо на что-то решиться и кому-то поверить. Я уже немолода, умру не ровен час. Куда Ларе деваться?
…Александра Михайловича я встретила в аэропорту. Увидев меня, полковник попятился, потом покраснел и заорал:
– Что случилось?
– Тише, – шикнула я, – толпу взбудоражишь. Нашла Ларису, вернее, Розалию Майкову.
– Нашла? – изумился толстяк. – А она терялась?
Я впихнула полковника в «Пежо» и по дороге до дома Берты Густавовны рассказала ему все.
Глава 32
Прошло две недели, во время которых Дегтярев мало бывал в Ложкине. Сначала я терпеливо ждала, что Александр Михайлович вспомнит про меня, потом стала сердиться и откровенно требовать:
– Давай поговорим.
– Некогда, – отмахивался полковник, – не сейчас, позднее.
В моей душе росло негодование. Вот оно как: когда я была нужна, толстяк мигом позвал меня на конспиративную квартиру, обратился с просьбой, а как только выполнила миссию, вытащила на свет чужие тайны, выяснила правду, то пошла вон? Ну, погоди!
Во вторник в одиннадцать утра я без стука распахнула дверь в кабинет Дегтярева и делано весело воскликнула:
– Привет!
Полковник, не ожидавший увидеть меня, пролил кофе и завопил:
– Черт, предупреждать надо! Чуть не обжегся от испуга.
– Намекаешь на мой ужасный внешний вид? – мирно осведомилась я. – Значит, зря с утра причесывалась и красилась, не помогло.
– Теперь вот документ испорчен… – забубнил толстяк, хватая со стола исписанный лист. – А все ты!
– Не я разлила кофе. И потом, служебный кабинет не столовая.