Лягушка под зонтом

Копейко Вера Васильевна

– Этот баран даст фору любому альпинисту – взбирается на кручу без страховки. Он эгоцентрик, не терпит чужую компанию. Только свою, – говорила Ольга.

Никита кивал. Снежный баран ему нравился.

– У него есть второе имя – толсторог, – сообщила Ольга. – И еще – он относится к группе эндемиков Путоранского плато.

– Это значит, нигде больше он не живет. – Никита проявил свои познания. – Ваш баран выделен в отдельный подвид, занесен в Красную книгу?

– Совершенно верно. – Ольгины глаза стали мягче, как у всякого человека, слова которого

понятны тому, кто сидит напротив.

– Но разве атабаски жили на самом плато? – спросил Никита. – Почему их тотемом стал снежный баран?

– Предки снежного барана паслись по всей Арктике. Но потом расплодились волки. Мощные рога, гладкие, закрученные спиралью, помогали барану постоять за себя.

– Хорошее оружие, – заметил Никита.

– Да, бараны легко справлялись с волками, но когда тех стало слишком много, они отступили на плато.

Зоя Григорьевна рассказывала Ольге, что ее мать отдала отцу тотем в тот год, когда волки слишком часто нападали на баранов. Он стрелял волков с вертолета. Поэтому ее род не протестовал, не требовал вернуть тотем немедленно.

– К тому же, – говорила Ольга, – на баранов охотились люди из-за рогов. Сами знаете, против человека вообще никакое животное не устоит.

– Я понял, – сказал Никита. – Но почему не сделать копию, если фигурка так важна? Можно найти кость мамонта, хорошего мастера. Есть тысячи способов состарить вещь. – Он усмехнулся. – Однажды мне принесли кувшин, который, как уверяли, пролежал на морском дне близ берегов Италии две тысячи лет. – Он шумно вздохнул. – Мне было жаль разочаровывать человека, но пришлось объяснить способ, с помощью которого итальянцы «добывают» такие вещицы со дна.

– Если бы на тотеме не было одной детали, – вздохнула Ольга, – этих копий наделали бы без нас с вами. – Она поморщилась.

– Но любую деталь... – Никита удивился своей горячности.

Он всегда отрицал даже мысль о подделке. Захотел показаться Ольге... крутым? Ему не нравилось это «слово дня», называл он его по аналогии с «товаром дня», но другое не пришло в голову. Как ни старайся, в ушах застревает словесная пыль.

– Не любую, – сказала Ольга. – На боку барана нанесены очертания родовой земли атабасков. Но что еще важнее – особыми знаками отмечены священные места, где запрещено охотиться, строить, вообще что-то делать на них. Иначе возмездие будет суровым. Зоя Григорьевна говорила, что ее мать отдала тотем отцу еще и для того, чтобы, охотясь, он обходил стороной священные места. – Так что совершить подлог не получится.

Ольга смахнула волосы со лба. Они взвились, просияли в свете лампочки и улеглись на темени. Ему понравилось, как они это сделали.

– Теперь кое-что ясно, – пробормотал Никита. – Похоже, у малых народов Севера стадия патриархально-родового строя затянулась на века.

– Атабаски хотят закрепить за собой родовую землю сейчас, – говорила Ольга, – тогда потом ее будет трудно отнять. Даже если отношение к коренным народам Севера переменится, – объяснила она.

– Вы так любите Арктику? – тихо

спросил Никита. В его голосе звучало что-то похожее на зависть. – Вы там жили?

– Да, я там жила. Оказалось, что я без нее не могу жить, – призналась она.

– Завидую, – отозвался Никита.

Она спросила:

– Кому?

– Вам, – быстро ответил он.

На самом-то деле он завидовал Арктике. Ольга не может жить без Арктики.

– Я поняла, что в жизни нет случайных встреч. Мы привлекаем к себе не тех, кого хотим, а тех, кто похож на нас. Моя встреча с Крайним Севером из этой серии.

– Вы хотите сказать, что вы такая же холодная, как Арктика? – Никита не отрывал глаз от ее губ.

Ольга усмехнулась, не ответила. С какой стати обсуждать себя с ним? Она отвернулась и посмотрела в открытую дверь ангара.

– Все еще идет, – вздохнула она. – Я вас не утомила?

– Нет, – быстро ответил Никита. – Ничуть. Мне интересно.

– Знаете, я думала, что можно найти фигурку по аукционным каталогам.

– Шансы невероятно малы, – сказал он. – Иногда на аукционы выставляют содержимое какого-нибудь богатого дома или замка. В таком случае вы не найдете ее в каталоге.

Ольга поморщилась:

– Я полистала кое-что, погуляла по Интернету, но это не мое поле. – Она покачала головой. – Я не читаю по-английски, у меня немецкий. Там какие-то странные цены, кроме всего прочего.

Она посмотрела на него, сейчас его лицо походило на лицо доброго дядюшки, который готов ответить на такие простые для него вопросы.

– Под каждой вещью в каталоге две цены, это эстимейт. То есть предварительная оценка предмета, – объяснял он. – Ее назначают эксперты аукционного дома, потом согласовывают с хозяином вещи. Обычно торги начинают с суммы на треть ниже минимальной указанной суммы.

Наконец он понял, что крутилось в голове. Ну конечно – фигурка, которой так радовался Мазаев в Льеже, и тотем, который ищет Ольга для кого-то на Крайнем Севере. Это не одно и то же? Он хотел высказать свою мысль вслух, но удержался. Он обнадежит ее, а потом окажется, что ошибся. Тем не менее его настроение переменилось. Он снова увидит Ольгу, это точно, повод будет.

– Все поняла, – кивнула Ольга. – Вы часто бываете на торгах?

– Недавно был, – сказал Никита.

– Но даже если я найду эту вещь в каталоге, пока оформлю визу и разные бумаги, она уйдет.

– Вы можете купить ее по телефону, – заметил он.

– А как?

– Просто, – ответил он. – Оговариваете возможную для вас цену, аукционный дом покупает вам барана по минимальной для вас цене.

– Легко сказать, – вздохнула Ольга.

– Имейте в виду, покупатель должен выплатить премию аукциону, – добавил он.

– Сколько? – быстро спросила она.

– По-разному. От двенадцати до двадцати процентов от так называемой цены молотка. Кроме того, налог на добавленную стоимость по местной ставке. Иногда – ввозную пошлину за предмет, счета за хранение и транспортировку.