Шрифт:
I
Гарри Фомич собрал нас в обеденный перерыв. Мы еле поместились на маленькой кухне. Гарри Фомич задумчиво поцокал языком и сказал:
— Нет, здесь слишком тесно. Берите стулья. Устроимся в зале.
Мы с шумом переместились в зал, где располагалась парикмахерская. Массажист Равиль повесил на дверь табличку: «Закрыто по техническим причинам».
Сегодня по вызову руководства пришли даже те, у кого выходной. Обычно хозяин так не делал, а тут каждого предупредил загодя, и мы уже несколько дней дружно ломали головы, в чем причина! Догадки рождались, естественно, самые неприятные. Неужели наш салон
Хозяин у нас эти дни не появлялся. А директор салона Зульфия Константиновна или и впрямь, как она утверждала, сама пребывала в неведении, или ей приказали помалкивать до официального объявления. Впрочем, она отнюдь не выглядела расстроенной или взволнованной.
Мы расселись, и Гарри Фомич, откашлявшись, начал:
— Значит, так. Собрались мы, друзья мои, для принятия очень серьезных решений.
Мы все, естественно, насторожились. Такое начало определенно не предвещало ничего хорошего. В зале повисла звенящая тишина.
— Во-первых, со следующего месяца мы закрываемся на ремонт.
По залу пронесся гул. Вот те на! Где это видано, чтобы в мае на ремонт закрываться. Клиент-то вовсю идет! Неужели нельзя потерпеть до августа, когда так и эдак затишье? И нам что, всем коллективно в мае брать отпуск? Совершенно неудобно. Дети еще в школах учатся. Никуда не съездишь, разве что на майские праздники. А на даче еще холодновато. Конечно, как повезет с погодой. Иной май выдается жарче июня. Но у ребенка конец учебного года. В школе контрольная за контрольной следует. И, главное, отпуск полностью отгуляем, так сказать, в принудительном порядке, и летом из города уже не вырвешься.
Гарри Фомич поднял руку, призывая народ к тишине. Первое его заявление оказалось цветочками. Ягодки ожидали нас впереди.
— А почему мы будем делать ремонт? — Он загадочно блеснул черными, как маслины, глазами и, потерев пальцами широкий золотой перстень с крупным бриллиантом, ответил на свой риторический вопрос: — А по той самой причине, что наш салон со следующего месяца меняет ориентацию.
Равиль громко фыркнул.
— Не вижу ничего смешного. — Гарри Фомич обиженно выпятил и без того сильно выпирающую вперед нижнюю губу.
— Гарри Фомич, а в каком смысле ориентацию-то меняем? — кокетливо осведомилась регистраторша Галочка — самая молодая из нас.
Галочка приходилась дальней племянницей нашему хозяину, она только в прошлом году окончила школу, и отпраздновала свое семнадцатилетие.
Он посмотрел на нее и ласково улыбнулся.
— А в прямом, деточка, смысле.
— Сексуальном, что ли? — хихикнул Равиль.
— Ну, если хочешь, можно и так сказать. — Гарри Фомич хмыкнул. — Если раньше мы в основном обслуживали женщин, то теперь будем работать только с мужчинами.
Таймуразов заметно волновался и, как всегда в подобных случаях, акцент его, обычно едва уловимый, заметно усилился.
Салон только для мужчин? Какая муха его укусила? Зачем это нужно? Прогорим на сто процентов! У нас был салон для всех. А на десять клиенток-женщин приходится в лучшем случае один мужчина, да и тот в основном, ограничивался простой стрижкой. Нет, молодые ребята,
И что теперь с моими постоянными клиентками делать? Среди них есть такие, которые ко мне еще в НИИ косметологии на Ольховке, где я только-только начинала, бегали. Куда мне их теперь девать? На кого бросить? Вечно эти хозяева что-нибудь выдумают! Потом идея прогорит, а клиент ушел. Не вернешь его. И начинай все с нуля!
Видимо, подобные мысли пришли не мне одной. Народ загалдел.
— Мужик не пойдет! Прогорим!
— Ошибаетесь, — вступил в дискуссию Гарри Фомич. И, погрозив честному собранию наманикюренным пальцем (хозяин у нас не сапожник без сапог. И пострижен по последней моде, и одет, и даже похудел в соответствии с новыми веяниями. Вот когда мы начинали, толстый был, хотя ему только тридцать в то время стукнуло! А сейчас половина себя тогдашнего!), громко произнес: — А почему ошибаетесь? Потому что современных тенденций не улавливаете. Мужчина он разве не человек? Сегодня он очень даже человек. И хочет следить за собой. Красивым быть. Это явление даже название специальное получило. Метросексуал называется!
— В смысле сексуально на метро, что ли, ездить? — снова позволил себе приколоться Равиль, так сказать, на правах единственного мужчины в нашем женском коллективе. Есть еще Эдик, конечно, но он не в счет, потому как официальный «голубой».
Таймуразов шутке Равиля, в отличие от всех нас, не засмеялся, а с очень серьезным видом покачав головой, ответил:
— Метро — это от слова «метрополис», то есть город.
Мне было ясно: он нервничает и старается спрятать за шутками охватившую его злость.
— Спасибо, Гарри Фомич, теперь понял. Значит, метросексуал — это секс по-городскому, — совсем разошелся Равиль.
— Ты мне договорить дашь или, может, сам выступишь? — не выдержал, наконец, хозяин.
Обстановка явно накалялась, словно перед грозой.
— В общем, мы провели маркетинговое исследование, которое показало, что идея создания специализированного мужского салона очень перспективна и коммерчески целесообразна, — продолжал Таймуразов. — Мужчины хотят потреблять косметические услуги, причем гораздо больше, чем раньше. Мужчины хотят быть красивыми, но большинство их стесняется ходить туда, куда ходят женщины. Это, друзья мои, психология. И мы должны эту психологию учитывать, так как работаем с вами в сфере услуг. Если наш салон превратится в эксклюзивный мужской клуб, мужчины перестанут стесняться своих желаний.
На сей раз захихикали женщины.
— Слово «желание» не всегда подразумевает пошлость, — осадил нас Гарри Фомич. — Желание может быть прекрасным.
— Можно вопрос? — перебила мастер по женским прическам Римма. — А персонал тоже должен сменить ориентацию? Вы нас что, на мужчин замените?
— Так вопрос не стоит, — улыбнулся хозяин. — Все, кто хочет остаться, останутся.
— Но я ведь специалист по женским прическам, — напомнила Римма.
— В таком случае либо переучись, либо в другой наш салон переброшу. А если переучиваться не хочешь и в другой салон не пойдешь… — Гарри Фомич выразительно вздохнул, шумно выдохнул воздух и, разведя руками, закончил: — Тогда без обид, расставаться с тобой нам придется.