Любава Вокс Одинокая волчица (с тремя детьми) желает познакомиться
Шрифт:
Ты чего, Гелиос, – вяло промямлила я, – это просто усталость, я уже открываю глаза, не волнуй… – сознание провалилось в мерцающую звездами тьму, пошли «вертолеты», – … ся. Я здесь.
И я здесь, – голос знакомый (лучше бы был незнакомый) потянулся ко мне из вязкого, бархатного мрака. – Ты как? В порядке? Я волновался за тебя. Прости, что наше последнее свидание оборвалось на самом интересном.
Я хотела сказать «нет», но язык заплетался и не слушался, как после заморозки у зубного. В мозгах творилось нечто подобное – никак не могла собрать мысли в кучу. Я ведь
Обреченно вздохнула. Будь, что будет. Доверюсь своему чутью, а оно говорит, что любое неверное действие сейчас опасно. Вот только какое из моих действий – неверное? Этого я не знаю. Ладно, разберемся… В голове эхом пронеслось «не говори… только не говори». Гел… я помню… Только, что не говорить? Какая разница… буду молчать – и все. Не произнесу ни звука.
Верочка, мы же к тебе собирались? Ты забыла?
Может, и забыла, но говорить об этом не стану. Сейчас я уверена только в собственном безмолвии. Кажется, именно оно должно меня спасти.
Молчу.
Марк обходит меня со спины и попадает в поле зрения. На этот раз он выглядит моложе и ярче. В волосах не блестит серебром благородная седина. От старомодного пижонского костюма тоже отказался – теперь на нем стильная тройка. Никакого кружева. Марк хорош, при всей своей неприязни я не могу этого отрицать… Да и неприязнь растворяется в переполненном возбуждением воздухе. Я уже не контролирую себя – точка невозврата пройдена.
Марк принимается ласкать и целовать меня, стаскивает одежду. Я плыву по волнам, не способная сопротивляться. Даже думать не получается. Голова пуста, мыслей почти нет, память отключена – ради эксперимента пытаюсь вспомнить свое имя и не могу… Не могу сосредоточиться… Странное ощущение, я вроде бы и про погоню помню, и про Гела, и про опасность, но все эмоции разом исчезли, оставив место безразличию… Это подобно какой-то заморозке, как у зубного… Я ведь уже говорила про зубного? Или нет… Только когда не десну, а всю душу заморозили, парализовали так, что невозможно вздохнуть…
Поцелуи сильнее и ближе к горлу. Больнее – я чувствую, но ничего поделать не могу. Нужно оттолкнуть, убежать… Не могу! Да, и куда бежать из чувственного и одновременно тревожного сна, управлять которым не можешь?
А Марк, между тем, отпустил меня, чтобы зайти за спину и, крепко обхватив за талию, приложиться губами к моей спине. Он провел языком между моими лопатками, наверх. Приподнял волосы, впиваясь поцелуем в чувствительное место на шее. Я ощутила, как между моих ягодиц твердо и настойчиво уперлась возбужденная мужская плоть.
Вера! – Голос донесся издали, тихий, едва слышный.
Я дернулась. Руки Марка сильнее окольцевали мою талию, а над ухом раздалось недовольное рычание.
Она моя, убирайся прочь, – сказал он кому-то, но тот, кто позвал, не собирался сдаваться.
Вера, борись!
Ты моя, – настойчивая ладонь с силой сжала мою грудь, ловкие пальцы поиграли с напряженным соском. – Тебе ведь хорошо со мной? А будет еще лучше!
Вера…
Голос вдали ослабевал, он походил уже на
Вспомни меня, ответь мне! Это я – Гел! Ты помнишь? Не тони в этом болоте беспамятства…
Гелиос, – я широко распахнула глаза, мигом вырвавшись из оцепенения, и вцепилась в руку пранавампира. – Помоги мне, вытащи меня отсюда! Разбуди…
Последовал рывок, резкий, безжалостный. Мне показалось, что Марк не пожелавший отдавать меня кому бы то ни было, держал мертвой хваткой. Гел тянул, а я выла от боли – мне чудилось, что пальцы кровожадного любовника-кровопийцы впиваются мне в кожу и срывают ее…
Когда очнулась, сидя в кресле, не поверила, что все обошлось, все кончилось.
Вера, как ты? – Гел навис надо мной и, что есть силы, тряс за плечи. – Живая? Голова как? Видишь меня? Слышишь?
Да, – я обняла себя руками за плечи, прислушиваясь к внутренним ощущениям. – Что это было?
Марк хотел убить тебя. Выпить до конца все эмоции, оставив тело без души.
А так можно? – я испуганно уставилась на собеседника.
Можно, – кивнул тот, – только обычно вампиры-охотники так не делают. Кровь для них ценнее эмоций, поэтому человека, у которого еще хватает крови, они не убивают столь варварским способом.
Почему же Марк попытался?
Он разозлился, видимо, из-за Альдорана, и ярость затуманила ему мозги. Он хотел немедленной мести. Там, в твоем сне, я успел ясно прочесть его эмоции.
Какое счастье, что ты вовремя попал в мой сон, – благодарно призналась я.
Ты позвала меня, – неожиданно сообщил Гел.
Я? Не помню.
И немудрено. Марк, как бульдог, впился в твои мозги, решив для начала разрушить до основания сознание, чтобы потом насладиться агонией бездыханного тела.
Какой ужас.
Я никак не могла прийти в себя, осознать, что «безобидный» сон мог закончиться гибелью. На эмоциях, подалась вперед и, обхватив Гелиоса за шею, прижалась к нему всем телом…
…и тут же отругала себя. Что я делаю? Он – молодой, красивый. Бессмертный. Я же – потрепанная жизнью тетка, а не пышущая юностью героиня красивого фильма.
Все позади, – горячие мужские ладони погладили мою спину, – ты здорово рванула – повредила вашу связь. Марку понадобится несколько дней, чтобы наладить ее. Так что сегодня ночью ты в полной безопасности. – Ты необыкновенная женщина, Вера. Сегодня ты удивила меня, а подобного давненько никому не удавалось.
Глава 11. Утро
Едва первые рассветные лучи коснулись сосновых вершин, мы покинули район Альдоран.
Вышли со стороны дачи. Кооператив, где она находилась, назывался «Речник», и именно туда Гел заказал себе с доставкой новую машину, через агентство аренды авто. Полчаса спустя улыбчивый менеджер пригнал к стальным воротам, отгораживающим тихую дачную улочку от остального мира, новенькую спортивную «Хонду». Хорошая машина, жаль, не самая подходящая для местного бездорожья.