Любавины
Шрифт:
– Привет! Лежишь? На, еды тебе принес… Фу-у! – мужчина сел на краешек Пашкиной кровати, огляделся. – Ну и житье у вас, ребята! Лежи себе, плюй в потолок.
– Махнемся? – предложил мрачно детина.
– Завтра.
– А-а… Нечего тогда вякать.
– Ну, как? – спросил мужчина Пашку. – Ничего?
– Все в ажуре.
– Ты скажи, почему ты не прыгал, когда уже близко оставалось?
– Та-а…
– Машину что ли, хотел сохранить? Так она – так и так –
– Да нет… я и не думал про машину. Не знаю.
– А меня чуть кондрашка не хватила. Сердце стало останавливаться, и все. Нервы у тебя крепкие, наверно.
– Я ж танкистом в армии был, – хвастливо сказал Пашка. – Попробуй пощекоти меня – хоть бы хны.
– Машину достали. Всю, в общем, разворотило… Дал ты ей по целине-то. Сколько лежать придется?
– Не знаю. Вон, друг двадцать вторые сутки лежит уже… С месяц, наверно.
– Перелом бедренной кости? – спросил детина. – Три месяца не хочешь? С месяц… хэх, быстрые какие все.
– Привет тебе от наших ребят. Хотели прийти сюда – не пускают. Меня, как профорга, и то еле пропустили, еле уломал. Журналов вот тебе прислали… – мужчина достал из-за пазухи пачку журналов. – Из газеты приходили, спрашивали про тебя… А мы и знать не знаем. Только в командировке сказано, что Любавин Павел, из Баклани… Сюда, наверно, придут.
– Это ничего, – сказал Пашка самодовольно. – Я им тут речь скажу.
– Хэх… Ну, ладно, поправляйся. Будем заходить к тебе в приемные дни. Я бы посидел еще, но на собрание тороплюсь. Тоже речь надо говорить. Не унывай!
– Счастливо!
Профорг пожал Пашке руку, сказал всем «до свидания» и ушел.
– Ты что, герой, что ли? – спросил Пашку детина.
Пашка некоторое время молчал.
– А вы разве ничего не слышали? Должны были по радио передавать.
– Нет, – сказал детина, – у меня наушники не работают.
– Произошла авиационная катастрофа. Самолет летел с такой скоростью, что загорелся в воздухе. Пилотировал самолет Любавин Павел Ефимович, то есть я. Преодолевал звуковой барьер.
У всех вытянулись лица. Детина даже рот приоткрыл.
– Нет, серьезно?
– Конечно. Кха.
– Врешь ведь?
– Ну вот!… Не веришь, не верь, я тебя не заставляю. Какой мне смысл врать!
– Ну и как же ты?
– Преодолел барьер, дал радиограмму на землю и прыгнул затяжным прыжком. И ногу вот сломал.
Первым очнулся человек с «самолетом».
– Вот это загнул! У меня аж дыхание остановилось.
– Трепач, – сказал детина разочарованно. – Я думал, правда.
– Вот так, – сказал Пашка и стал смотреть журнал. – Состояние невесомости перенес
– Во-первых, на самолетах не бывает невесомости, – сказал детина.
– Привет! Хэх… – Пашка перелистнул страничку журнала. – Много ты знаешь.
– Невесомость вообще-то бывает, – сказал человек с «самолетом», – но все равно ты загибаешь, парень. Кто это к тебе приходил сейчас?
– Приходил-то? Генерал, дважды Герой Советского Союза. Он только не в форме – стесняется по городу в форме ходить.
Человек с «самолетом» громко захохотал.
– Генерал!… Я ж его знаю! Он же на бензохранилище работает!…
– Знаешь?
– Знаю!
– Так чего же тогда спрашиваешь?
Детина раскатился громоподобным смехом. Глядя на него, Пашка тоже засмеялся. Потом засмеялся человек с «самолетом» и остальные. Лежали и хохотали, глядя друг на друга.
– Ой, мама родимая!… Кончаюсь, – стонал детина.
Пашка закрылся журналом и хохотал беззвучно.
В палату вошел встревоженный доктор.
– В чем дело, больные?
– О-о!… – детина показывал пальцем на Пашку и не мог произнести ничего членораздельного. – Гене… ха-ха-ха… барьер… хо-хо-хо!…
Старичок доктор тоже хихикнул и поспешно вышел из палаты.
В палату вошла девушка лет двадцати трех… В брюках, накрашенная, с желтыми волосами, красивая. Остановилась в дверях.
– Здравствуйте, товарищи.
Смех потихоньку стал стихать.
– Здравствуйте, – сказал Пашка.
– Мм-м… ха-ха-ха, ох-ха-ха… – мучился детина.
– Кто будет товарищ Любавин? – спросила девушка.
– Я, – сказал Пашка и попытался привстать.
– Лежите, лежите, что вы! Я вот тут присяду немножко… Можно?
– Конечно!
– Я из городского радиокомитета, хочу поговорить с вами.
Детина перестал хохотать – смотрел то на Пашку, то на девушку.
– Это можно, – сказал Пашка и мельком глянул на детину. Детина теперь начал икать.
– Как вы себя чувствуете? – спросила девушка, раскладывая на коленях большой блокнот.
– На пять с плюсом. Фотографировать будете?
Девушка улыбнулась, внимательно посмотрела на Пашку. Пашка тоже улыбнулся. Девушка опустила глаза к блокноту…
– Для начала… такие… формальные вопросы: откуда родом, сколько лет, где учились…
– Значит, так… – начал Пашка, закуривая. – А потом я речь скажу. Ладно?
– Речь?
– Ага.
– Хорошо… Я могу записать вас. В другой раз только.
– Значит, так: родом я сам из… из Баклани… А вы откуда? – спросил он игриво.