Люби меня под музыку
Шрифт:
– Какие шутки, Эндрюз? Мне сейчас вообще не до смеха. Говори, сколько ты хочешь? Мы оба будем в выигрыше. Я – избавлю себя от ссоры с Коннором и проблем, которые ты можешь организовать в самый важный день в моей жизни. А ты – заработаешь кругленькую сумму, при этом ничего не делая. Если нужно, я могу и билет до Лос-Анджелеса оплатить и…
– Заткнись, Мили, – цежу я и хватаю её за локоть. Чёрт! Моя выдержка всё-таки дала сбой. – Ты действительно считаешь, что мне нужны твои деньги?
– Больше мне нечего тебе предложить, поэтому, будь добр, руку мою отпусти
– Не думаю, что на твоём счету имеется такая сумма, – буравлю лицо Эмилии суровым взглядом и теперь совсем не нахожу в нём свою Мили. На меня сейчас смотрит незнакомая стерва. Бесящая. Злая. Надменная. Но всё такая же красивая и до смерти желанная.
– Не волнуйся. Я не бедная женщина. Откупиться от тебя мне денег хватит.
Она действительно только что это сказала?
Зря. Ох, как зря она злит меня.
– Я тебе уже сказал, что мне твои деньги не нужны, – проговариваю чуть ли не по слогам.
Она отвечает в той же манере:
– А я сказала, что мне больше нечего тебе предложить.
– А с чего ты решила, что мне от тебя что-то нужно?
– Хочешь сказать, это не так?
– Нет, не так. Я согласился на эту работу только потому, что Коннор не собирался отставать от меня и моего агента, пока не получит утвердительный ответ.
– Ты мог бы просто ему сказать, почему твоё выступление будет неуместным, и он отстал бы.
– Мог бы, но зачем мне было лишать себя такого веселья? Твоё шокированное лицо – лучшее, что я видел за последние годы. Уверен, на вашей шикарной свадьбе тоже будет дико весело. Уже жду не дождусь этого знаменательного дня, – прячу раздражение под улыбкой, а вот Эмилии его спрятать больше не удаётся.
– Какая же ты сволочь, Эндрюз! – шипит она мне в лицо, запуская дополнительную дозу похоти по всему кровотоку. – Я скорее застрелюсь, чем позволю тебе явиться на мою свадьбу.
– Ох, ангел, расслабься. Я же всего лишь хочу спеть своей ярой фанатке все её любимые песни. Что в этом ужасного?
– В том, что я предпочитаю слушать песни своего кумира в наушниках, а не встречаться в жизни с мерзавцем, которым он является вне своего творчества. И не называй меня ангелом!
– Да, ты права. Ангел теперь уже точно не про тебя. Стерва, мегера или ведьма… что больше нравится?
– Да как ты смеешь? – Эмилия роняет чековую книжку на пол и замахивается, норовя треснуть меня по лицу, но чёрта с два я позволю ей это сделать.
Одной рукой ловко перехватываю её запястье, вторую перемещаю с локтя на поясницу и рывком толкаю Эмилию на себя.
– Ты что вытворяешь?! – взрывается она, пытаясь отстраниться, но и тут её ожидает провал.
– Как что? Защищаюсь.
– Отпусти меня! Живо!
Но я лишь крепче её к себе прижимаю, чувствуя, как от контакта с горячим, брыкающимся телом возбуждение достигает апогея. Трескучая волна похоти прошибает насквозь. Летит по позвоночнику и опоясывает низ торса. Чувствую, как яйца поджимаются, член
– Каким был похотливым кобелём, таким и остался. Годы нисколько не изменили тебя, Марк.
Она ошибается. Изменили. Во многих планах. Однако с ней вся моя сдержанность, здравомыслие и контроль над телом благополучно полетели к херам. Я как увидел сегодня Мили в зале в этом золотом платье, обтягивающим её сексуальные изгибы, так будто сразу в того безбашенного, воюющего с отцом мальчишку превратился. И сейчас опять делаю то, что не следует делать. То, что не планировал совершать, когда шёл сюда поговорить с ней. И как мне остановиться, я не представляю. Мозг отсоединился от всех органов, и неверные фразы сами срываются с языка:
– О да, я тот ещё похотливый кобель, Мили. Но, давай, не будем делать вид, что ты не такая же. Уверен, если я сейчас проверю твои трусики, то они будут насквозь мокрые.
– Идиот!
– А ты врунишка. Мне потрогать, или сама признаешься?
– Мне не в чем признаваться.
– Понятно. Значит, мне всё-таки нужно проверить самому.
– Только посмей, и я переломаю тебе все пальцы.
– Ух, какая ты стала злая и раздражённая. Неужели это сказывается недотрах?
Естественно, я не ожидаю услышать честного ответа. Да он мне и не нужен. За Эмилию отвечает румянец, впервые за этот вечер проступивший на щеках.
– Так что, я прав? – моя улыбка становится шире. – Коннору не удаётся справляться с твоим зверским аппетитом, и тебе приходится прибегать к помощи вибратора и своих проворных пальчиков?
– Нет, ты не прав.
– В чём именно? В том, что ты такая же похотливая, как и я? Или в том, что Коннор тебя херово трахает?
Эмилия молчит. Но отнюдь не потому, что ей нечего ответить. Она тратит несколько секунд на то, чтобы справиться с эмоциями и вернуть себе облик стервы. Карий взгляд окрашивается насмешкой, сочные губы изгибаются в дерзкой улыбке, а тело прекращает попытки отодвинуться от меня. Она вдруг сама обвивает мою шею руками и привстаёт на цыпочки, сокращая расстояние между нашими губами до минимума.
– Ты прав только в первом, Эндрюз, – размеренным, приторно сладким голосом пропевает Эмилия. – Я очень похотливая и обожаю трахаться. Много, часто и долго. Во всех возможных позах и в самых разных местах. Люблю экспериментировать в сексе, брать по самое горло и проглатывать всё до последней капельки. Но люблю всё это делать только со своим мужчиной. Представляешь, как Коннору со мной повезло? А мне повезло с ним, потому что он трахается как Бог. Он знает, что и как мне нравится, и каждый раз доводит меня до оргазма. Лучше его у меня в постели ещё никого не было, поэтому можешь быть спокоен за мою сексуальную жизнь. Она на высоте. Мне не на что жаловаться.