Люби меня
Шрифт:
– Да…
Слышу, как он вздыхает, и в порыве топящей мое сердце нежности спешу его поцеловать.
– Люблю… – шепчу за миг до того, как наши рты сливаются.
Конечно же, люблю. Еще сильнее, чем вчера.
[1] Сасная – няшная, сексуальная, соблазнительная.
29
Это любовь с первого укуса…
С того момента, как мы объявляем себя парой друг перед другом, любая разлука приобретает статус непереносимой. Дожидаться
Происходит что-то странное и по большей части тревожное.
Я по-прежнему могу не спать полночи, вспоминая все, что случилось с нами за этот день, и гадая, что будет завтра. Я забываю есть, пока желудок не поднимает бунт. Мне трудно концентрироваться на чем-либо без филигранного вкрапления мыслей о своей Богдановой.
«Сделаю этот проект, и как раз можно будет ехать за Соней…»
«Прикольный колор у этой утилиты… У Соньки часто вещи такого же цвета…»
«О, ниче так лакшери-стайл-чехол на телефон… Моей Богдановой подойдет…»
«Вода, которую Соня пьет…»
«Сонина любимая жвачка…»
«Лампа по цвету, как лак у Соньки на ногтях…»
«После тренировки можно будет ей позвонить… Два часа в промежуток – это нечасто…»
«Красивый цветок… Пион… Как Сонины губы…»
«Ох, блядь… Че за красота? Орхидея, как Сонина киска…»
«Что еще за идиотка здоровается? Знакомый фейс… Не просто какая-то челядь… Кто-то из наших… Отвечать? Не отвечать? Как правильно? У меня ведь девушка… Настоящая… Вот это да, вашу мать… Прошел молча, ну и похуй… Я бы не хотел, чтобы Соня с кем-то здоровалась… Да, блядь, нехер так делать! И пусть только попробует, как эта мне только что, кому-то улыбаться! Предупредить Соню? Попросить? Еще решит, что я какой-то гребаный абьюзер. А если не скажу, то… Кишки мотает эта ревность! Блядь, скорее бы ее увидеть теперь… Что делает?..»
– Алло, – слышу Сонин голос в динамике и только после этого полноценно осознаю, что сорвался и позвонил ей на двадцать минут раньше.
– Что делаешь?
– Работаю. Как и полтора часа назад, – в голосе слышу улыбку. Четко представляю ее, мышцы живота сводит. – А ты чем занимаешься?
– Мне тут нужно было в одно место, рядом с ТРЦ, – да, мать вашу, я еще ищу отмазки своей одержимости, чтобы Богданова не поняла, какой я на самом деле маньяк, и не послала меня на хрен. – В общем, уже решил свои вопросы и мог бы тебя забрать.
– Рано. Ты же в курсе, что я заканчиваю только через сорок минут.
Сглатываю и торможу поток очередного зашквара, что в этот миг рвется наружу.
– Ты одна? – спрашиваю зачем-то.
– С напарницей.
– Она тебя не прикроет?
– Саш… Я тоже соскучилась, но уйти раньше правда не могу. Мы обновляем витрину. Подожди, в общем.
Тот ублюдочный мудак, который активизируется во мне, когда возникает тревожное ощущение полной зависимости от Сони, подбивает меня жестко приземлить ее, мол, никакой особой тоски нет. Но я ведь уже знаю, что таким поведением обижу ее и тем самым усугублю свое состояние. Потому и не позволяю себе расходиться этой херней.
–
И выключаюсь, прежде чем Соня успевает толкнуть свое «Пока». С каждым днем ненавижу его все сильнее, но попросить ее прекратить прощаться не могу. Как это объяснить? Типа, меня просто бесит? Ну, мы-то уже выяснили, что ничего в реале просто так триггером не становится. У всего есть свои предпосылки.
Не проходит и минуты, как от Сони прилетает сообщение.
Сонечка Солнышко: Я люблю тебя.
И после этого я, как обычно, капитально размокаю.
Стараюсь, конечно, держать марку, но, блядь… Мгновение спустя ловлю себя на том, что сижу и тупо, как баран, улыбаюсь.
Вот так просто… Раз, и в мыслях только она осталась. Даже не пытаюсь что-то делать, куда-то ехать, придумывать, чем заняться. Торчу на парковке и жду Соню.
Говорил ей и себе, что я не Чара. Мол, бегать не буду. Пора признать, что готов таскаться за Богдановой, куда бы она ни пошла. Если бы она, к примеру, разрешала мне приходить к ней на работу, я бы в этом чертовом магазине сидел весь день.
Да, дело не только в похоти, как я изначально полагал.
Хоть она и распирает мой организм сутками. Даже несмотря на то, что я получил возможность трогать Соню и разряжаться прямо на нее, остаток времени, что мы не видимся, я нахожусь в ноющем полувозбужденном состоянии. Дрочить бесполезно. Это лишь обостряет жажду. Чем чаще я кончаю, тем больше меня тянет ебаться.
Едва увидел Соню голой, понял, что ни одну другую больше не захочу. Это очень хреново? Понять не могу.
Кажется, будто что-то совершенно новое попробовал. И сразу впал в зависимость.
А ведь я ее еще даже не трахал. По-настоящему не был в ней.
Хочу ускориться, чтобы получить полное обладание. И вместе с тем не хочу. Пока хватает того, что есть. В предвкушении есть свои плюсы. Мы растягиваем удовольствие. Хоть порой оно и выдается мучительным.
После того первого лютого безумия у бассейна, мне не только выбросить шезлонг пришлось, но и заказать реконструкцию газона, на котором тот стоял. Ибо трава вперемешку с землей выглядела так, будто там кто-то вскапывал лопатой.
Ну вот опять, блядь… Вспоминаю, и мышцы разбивает тремор.
Как же сильно я хочу Соню! Это желание, абсолютно точно, с каждым днем возрастает. А учитывая, что я высиживал его в своих яйцах год, оттягиваемый, но неизбежно грядущий взрыв принимает катастрофический размах.
Иногда мне страшно за себя, иногда за Соню… Просто, помимо похоти и той дикой эмоциональной зависимости, у меня появились еще более странные чувства к ней. В один из дней, когда мать стала доебывать меня по телефону, что Мирослава донесла ей, мол, я плохо ем и как же, блядь, важно полноценно питаться, отключившись от ее бла-бла-бла, поймал себя на мысли, что мою Богданову никто подобной душной опекой не кошмарит. Сначала позавидовал ей. А потом меня вдруг как шандарахнуло по башке, что заботиться о ней теперь должен я. Шандарахнуло и контузило, превратив непонятно в кого.