Любимая девушка знахаря
Шрифт:
– Накупалась? – спросил Племяш дружелюбно.
Маруся стремительно присела на корточки, съежилась, чтобы грудь ушла под воду, но голые плечи оставались над поверхностью, и она обхватила их руками накрест.
– Уйди! Уйди! – крикнула испуганно. И еще больше испугалась, услышав свой хриплый, сдавленный голос.
– А то что? – лукаво прищурился Племяш. – Ну что будет, коли не уйду?
– Так и останусь сидеть в воде! – пригрозила Маруся.
Парень закатился хохотом.
– Поплавай лучше. Люблю смотреть, как девки плавают. Дуры толстомясые – ногами колотят, руками плещут, головы забросят, глаза выпучат,
Маруся сжалась в комок, силясь подавить дрожь. Какая холодная, какая студеная, какая ледяная вода! До самого нутра пробирает, и кровь, чудится, сворачивается в жилах! Конечно, если бы поплавать, можно немножко разогнать ее, но слышать мерзкий хохот Племяша... Вот кабы он в самом деле со смеху помер, на нее глядя, дело другое. Так ведь не помрет, гад!
– Не жди... – простучала она зубами. – Тут тебе не цирк...
– Давай не дури, вылазь! – прикрикнул Племяш. – До смерти замерзнешь ведь, потом никакое золото тебе нужно не будет.
Маруся даже забыла, что нужно прикрываться руками, уронила их в воду:
– Какое золото?!
– За которым ты сюда приперлась, – спокойно объяснил парень.
– А что, и правда... оно есть тут?! Это не байки?!
– Есть, как не быть, – кивнул Племяш. – Выходи, я провожу тебя туда, где твой дядька его роет.
– Дядька? Вассиан? – сообразила Маруся.
– Да кто еще? Чай, другого нет у тебя. Выходи, говорю, загубишь себя!
Девушка уже и сама понимала, что нужно выходить.
– Отвернись! – крикнула жалким голосом. – Не смотри на меня!
– Ладно, – согласился Племяш. – Не смотрю, вишь?
Он и отвернулся, и даже глаза руками прикрыл. Маруся ринулась к берегу, поднимая тучи брызг, не чуя замерзших ног, ощущая, как горит все тело, выстукивая зубами дробь. Обтерлась изнанкой гимнастерки, натянула бельишко, кое-как протолкнула свое еще влажное тело в платье – и только тут обнаружила, что Племяш повернулся и, не скрываясь, разглядывает ее. Давно повернулся? Что видел?
– Хороша ты! – сказал парень с одобрением. – Тощевата малость, но все равно хороша. Да ладно, не зажимайся, я просто так говорю, для разговору.
Маруся настороженно надевала сапоги, штаны и гимнастерку, прикидывая, что делать дальше. Можно, конечно, попробовать кинуться прочь и удрать от Племяша – но вот вопрос: куда кидаться-то? Вдоль берега бежать – догонит в два счета, в гору – еще скорей догонит...
Словно почуяв ее мысли, тот покачал головой:
– Не рвись, девка. Догоню всяко! Какая бы ты ни была быстроногая, жакан [14] быстрей.
14
Крупная картечь или пуля для гладкоствольного охотничьего ружья.
С этими словами он сдвинул лежащий на галечнике поношенный, небрежно заплатанный пиджак, и Маруся увидела под ним обрез.
У Маруси платок из рук выпал от страха:
– Зачем же ты меня заставлял из воды выйти, не мог разве там и пристрелить?
– Да не хочу я тебя стрелять, – дернул плечом Племяш. – Полно пустое болтать, пошли давай.
– Куда?
– На кудыкину гору, – буркнул парень. – К дядьке тебя отведу, ему подмога нужна.
– Помощь? Он что, болен?
– Здоров. Разве только
Племяш надел пиджак, сунул обрез в подшитую изнутри особую лямку – и не углядишь, что под полой оружие спрятано! – затем кивком указал Марусе на лес, подступивший к озеру:
– Топай вон туда.
Она шагнула, не чуя ног. Вассиан ищет золото! Племяш знает где! И отведет ее туда! В это невозможно было поверить.
Лес подступил сразу – навалился мрачной, темной силой. Блужданья там, наверху, над падью, которые так утомили Марусю, теперь казались сущей чепуховиной. Шли через такой бурелом, что ноги можно было переломать ежеминутно, и для Маруси оставалось превеликой загадкой, как Племяш умудрялся отыскивать путь в нагромождении сухостоя и поваленных стволов, покрытых мшистой плесенью и оплетенных травой.
В голове девушки царила такая же несуразная мешанина. Мысли о побеге не оставляли. Казалось, так легко отстать и затеряться в чащобе, потом повернуть назад – и... Ну в самом деле, неужели Племяш будет в нее стрелять? Да у него и обрез-то, очень может быть, не заряжен. Просто пугает он, просто пугает!
Честное слово, Маруся непременно попытала бы судьбу, когда бы знала, куда это «повернуть назад». О том, как добраться до деревни, она ведать не ведала, а бежать, чтобы в дремучем лесу заблудиться, – да кому ж оно нужно?! А вдруг тут и зверье дикое водится? Не просто же так, не на человека же взял с собой обрез Племяш!
Но главное, что останавливало Марусю в ее мыслях о побеге, было воспоминание о словах парня: «Дядька золото роет, вот ты ему и подсобишь». Все понятно: дядя Вассиан нашел варнацкий клад, захованный в земле, и пытается его выкопать. Но при чем здесь Племяш? Или он был тем самым человеком, которому Вассиан поверил, который и сманил его в лес? Что-то непохоже... Племяш – гора грубой силы, по роже видно, что думать не шибко привык, а Вассиан-то Хмуров...
– Что ж ты еле тащишься? – недовольно обернулся Племяш. – Не хочешь разве разбогатеть скорей?
– Ты свои сказки кому другому рассказывай, – огрызнулась вконец замученная и дорогой, и сомнениями Маруся. – Прямо ждал ты меня, чтобы отвести туда, где я разбогатею! Почем я знаю, может, только и ждешь, чтоб придавить?
– Дура девка, – равнодушно покосился Племяш. – Хотел бы – уже б давно придавил да еще и попользовался с охоткой. А ударилась бы бежать – право, не пожалел бы жакана. Хватит болтать, уже придем скоро. Вот через завал проберемся, а там рукой подать.
Маруся заметила, что стены того обширного оврага, по которому они пробирались, той самой Золотой пади сильно сузились и стали почти отвесными. Деревья на них стояли плотной стеной, перемежаемые частым и крепким подлеском, тут же плелся оградой шиповник, а между стенами громоздился природный завал из бурелома, возможно, нанесенный сюда некогда ливневыми потоками. Лишенные листвы, серые, промытые дождями, кое-где тронутые серо-зеленым мхом стволы громоздились, будто сплетенные вместе скелеты. Сучья, словно бы нарочно заостренные и обтесанные, торчали грозно, готовые пронзить каждого, кто осмелится неосторожно полезть на завал, и Маруся даже удивилась, что не усажены они телами безрассудных искателей быстрой дороги. Хотя тут надо быть даже не безрассудным, а вовсе сумасшедшим, чтоб на такой завал лезть...