Любимая для бессмертного
Шрифт:
Она так быстро сменила тему, что я даже не успела понять, что происходит, только расплылась в улыбке, радуясь, что рядом со мной – такая, как Эдита.
Сейчас, когда Рене с трудом выдерживал груз навалившихся на него проблем – и упорно не желал ими со мной делиться, - присутствие чего-нибудь столь стабильного, как её мягкая улыбка и твёрдая, но успокаивающая при этом энергетика.
– Ну, у меня же есть дизайнеры, которые придумывают кукол, - решительно промолвила я. – Значит, они смогут справиться и с сайтом.
– Думаю, да, - кивнула Эдита. – Так что не вешай нос. Всё будет замечательно!
– Опять ничего? – мрачно спросил я у Томаса.
– Ничего, - покачал головой парень.
В лаборатории царил полумрак. Работники уже разошлись, я мог предположить – убежали чуть раньше, чтобы даже случайно со мной не столкнуться. Последние несколько недель были для них ужасными; бесконечный поток новых образцов и абсолютная невосприимчивость аппаратуры к предоставляемым образцам.
– Господин Хранитель, - тихо промолвил Томас, провожая меня взглядом, - может быть, стоит обратиться к кому-то за помощью?.. Нет, вы не подумайте, я не вмешиваюсь в ваши дела, я просто не знаю, как помочь! Мы бессильны…
За последнее время он растерял всю свою смешливость и даже как будто повзрослел. Наверное, я довёл до исступления уже всех, с кем имел дело. Анна, даром, что поглощённая работой, периодически выныривала из своих бесконечных заказов и борьбы со службой доставки и спрашивала, всё ли в порядке. Я отвечал, что да, даже на скорую руку делал ей какие-то расчеты, хотя Анна утверждала, что и сама справится. Дела в швейном цеху шли на лад, за неё можно только порадоваться.
За меня – нет.
– Хорошо, Томас, - вздохнул я. – Можешь идти. Ты на сегодня свободен.
– В лаборатории надо свет отключить…
– Отключай, - я лишь рассеянно кивнул. – Не волнуйся, мне он не нужен. Просто посижу здесь… Подумаю.
И так пора уже уяснить, что ни один микроскоп в нелёгком деле попыток понять, что именно сделали с энергией, ни одно другое устройство не поможет. У нас в лабораториях работали далеко не такие плохие специалисты; довольно многое у них удавалось практически с первого раза. Однако, несколько месяцев исследований источников энергии не дали мне ответ ни на один вопрос.
По какому принципу создавались эти проклятые куклы? Я взглянул на длинный список тех, кому их поставляли, и с усмешкой покачал головой. Ни одного не осталось. Мы изъяли всё, что могли. Тщательность, с которой Матильда прятала эти творения, каким-то образом связанные с представителями другого мира, потрясали. Десятки, сотни…
На каждую куклу было заведено личное дело. Сотрудники отдела искали перемещенцев по лицам, по тонким энергетическим связям, по которым, впрочем, даже мне оказалось слишком тяжело пройти. Конечно, дело продвигалось. С кем-то удавалось столкнуться на улице, кого-то находили целенаправленно, а кто-то, может, уже не был живым…
Я впервые за всё время, что был Истинным, не участвовал в поисках. Вместо этого просиживал в лаборатории, чтобы узнать: по какому принципу изготавливались эти куклы, что делала помещённая
Чтобы восстановить баланс, надо убить Истинных. Чтобы убить Истинных – восстановить баланс. Замкнутый круг, будь он проклят!
Куклы гасли, когда мы находили людей, к которым они были привязаны, и отправляли их домой. Баланс едва заметно изменялся. Но это не отменяло главного. После воскрешения Матильды Истинные разбежались, как муравьи, и я не сомневался, что одного моего приказа будет мало, чтобы заставить их собраться. Они же даже не считают меня значимым; не то чтобы меня это оскорбляло, отнюдь, но было б гораздо проще, если б они покорялись мне так, как покорялись Матильде. Тогда…
Я нашёл бы выход.
…Лаборатория больше походила на склад. Бесконечные ряды кукол формировали лабиринт, и я дошел до самого последнего его поворота, устроился за столом и внимательно смотрел на последнюю красавицу, поставленную на стол. Её ещё не разгадали, отдел только занимался поисками, перерывал базу аномалий, пытаясь отыскать след этой женщины. Миловидная, кудрявая шатенка, она чем-то напоминала мне Анну. И смотрела будто с укором…
Говорила, казалось, что я на что-то лишнее трачу время. Что давно пора отбросить дурную затею с куклами и попытаться найти лишнюю нить. Но я столько всего собрал… Это был долгий путь, должен же он к чему-то привести?
Я провёл ладонью по кудрявым волосам куклы и вздохнул. Потом – попытался дотянуться до естества, энергетической составляющей в её кукольном теле, но тщетно.
Магия – я не видел её, но мог подозревать, что она, зеленоватая, перекатывается где-то под фарфоровой кожей, бьётся вместе с несуществующим кукольным сердцем, - не реагировала. Мой собственный дар, понятное дело, не мог с нею взаимодействовать…
А дар Истинного, который тоже жил где-то в теле и рвался на свободу, я не выпускал нарочно. Понимал, к чему это может привести, не хотел превратиться в чудовище, одержимое только вечностью. Стать таким, как и все остальные…
Утонуть в мыслях не удалось - я услышал тихие шаги. Подумал было, что это Томас, вновь не желает оставлять меня наедине, пытается хоть каким-нибудь образом помочь, и думал уже прикрикнуть на него, сказать, чтобы парень не тратил дурно время, ему ещё перед работой надо отдохнуть, но запоздало осознал, что настолько тихая походка не могла принадлежать кому-то вроде Тома.
– Смотришь? – прошелестело над ухом. – Смотришь… когда ты уже поймёшь, мой мальчик, что не со всем может справиться человеческий разум?
Я обернулся. Матильда, как всегда, бледная, полупрозрачная и бесконечно мертвая, стояла совсем рядом. Она могла передвигаться и бесшумно – всё-таки, она лишь сгусток энергии, чудесным или, скорее, отвратительным способом вытащенный из энергонити. Тем не менее, захотела, чтобы я услышал её приближение, ну, или пыталась вызвать уверенность в том, что она стоит здесь лишь последние несколько секунд.
Матильда ходила за мной уже давно. Последние месяцы она искала возможность просто незаметно зависнуть за моим плечом, каким-то образом сопроводить, не оставить наедине со своими мыслями. Выискивала именно те моменты, когда рядом не было больше никого. Она не слишком-то стремилась к разговорам; часто просто сидела рядом. Порой любила напоминать, что никто, кроме неё, не сможет полноценно понять меня.