Любимая для бессмертного
Шрифт:
На этот раз у меня не было что ответить. Я так и умолкла, радуясь, что хотя бы рот не открыла от удивления – смогла удержать собственные эмоции в узде, какой бы сложной задачей мне это ни показалось. А Войчик же явно торжествовал; стоял, грудь колесом, радовался, что ему удалось выбить меня из колеи.
Рене первым пришел в себя. Он не позволил даже минутному шоку накрыть его с головой и лишить способности мыслить здраво.
– На каком основании вы собираетесь это сделать? – холодно поинтересовался он, вновь возвращаясь в амплуа мрачного жесткого руководителя, которому
Увы, но это не сбило с Войчика спесь.
– Документы недействительны, - отметил он. – Если вы не заметили, вот, глядите, подпись. «Глава Канцелярии Высших Сил…» И далее по тексту. Это о вас, о вас, господин Рене, идёт речь. Но сегодня в наш отдел пришло уведомление о том, что истинных больше не существует. Стало быть, и должность ваша недействительна, а вместе с нею и лицензия на работу вот этого вот всего.
Он буквально светился от радости, показывая, что наконец-то сумел нашкодить, сумел до нас добраться. Теперь Рене не казался ему ни всесильным, ни внушающим ужас. Просто мужчина, живой человек, которого можно обмануть, оскорбить, как и любого другого.
Так неужели всё, чего мы столько времени достигали, вот так просто удастся уничтожить из-за одного Владлена Войчика и его придирчивости?!
Я, не помня себя от страха, забыв и про дар убеждения, и про всё остальное, затаив дыхание, взглянула на Рене.
А Рене улыбался. Спокойно так, уверенно, словно не услышал от Войчика, во-первых, ничего нового, а во-вторых, ничего страшного.
– Да, конечно, вы предоставили довольно интересные документы, - протянул он. – Однако, подскажите мне, с чего вы взяли, что должность Главы Канцелярии упразднена?
– Так Истинных же нет, - отметил Войчик.
– Истинных нет. Но я что-то не помню, чтобы существование Канцелярии от них зависело, - легко ответил Рене. – Нет, дорогой мой. Вы ошиблись. Я как занимал эту должность, так занимаю её до сих пор. А вот вы в очередной раз явились с несправедливыми обвинениями… нехорошо это, господин Войчик.
– Но да как же…
– Боюсь, я и так был слишком к вам терпелив, - припечатал Рене. – Это уже давно пора было прекратить. Я сейчас же обращусь к вашему начальству с требованием вас уволить.
Рене говорил уверенно. Я взглянула на него и с удивлением поняла, что он не врет. Нет, мужчина не зря так легко заявлял о правомочности своей власти! Я достаточно хорошо знала Рене. Чтобы не сомневаться: если он уже решился вести разговор в подобном тоне, значит, считает, что имеет полное на то право.
Войчик в это, кажется, до сих пор не верил. Но серьезное выражение лица Рене очень даже повлияло на его приспешников.
Ещё минуту назад за спиной у Войчика стояло трое мужчин, явно намеревающихся поддержать его в намерении избавиться от нашего небольшого предприятия, а теперь их всех как будто след простыл. Да и девочки у меня за спиной заметно приободрились, вдохновились идеей изгнания надоедливого проверяющего прочь.
– Пройдемте со мной, господин Войчик, - спокойно промолвил Рене. – Сначала в Канцелярию, которой, по вашему пониманию, уже не существует. А потом и в отдел по борьбе с
– Это какая-то ошибка, - заблеял Войчик, пятясь к двери. – Я не понимаю, о чём идёт речь. Я всего лишь выполнял свои профессиональные обязанности…
– Конечно. Просто вы сверх меры проявляли инициативу, - улыбнулся Рене. – А я хочу удостовериться, что в какой-то момент, силясь поймать преступников, вы не увлеклись слишком сильно и не попытались задействовать доступные вам рычаги влияния вопреки всем законам. Ведь мы все придерживаемся законодательства, верно?
Он не дал убежать Войчику прочь, крепко схватив его за плечо. Тот дёрнулся, но, разумеется, убежать не сумел. Рене всё-таки был сильным, подтянутым мужчиной, даром, что вчера ему пришлось немало пережить, и это потрясение могло каким-нибудь образом сказаться на организме.
А Войчик… Что о нём можно сказать? Слабый, тщедушный…
– Скоро вернусь, - улыбнулся мне Рене. – И обсудим вопрос подготовки к нашему торжеству. Ну и заодно посмотрим, какие у нас планы на будущее. Не скучай.
Он весело подмигнул мне, но это благодушное настроение мужчины отнюдь не распространялось на Войчика. Рене крепко держал его и подтолкнул к выходу, показывая, что пора б и честь знать. Судя по радикальному, хоть и хорошему, настроению Рене, работать в отделе борьбы с экономической преступностью нашему прекрасному другу Владлену больше не придется.
Но ничего страшного. Найдет себе работу поспокойнее, поприятнее. Не станет больше волноваться о чужих лицензиях…
И под горячую руку не попадёт, если что. Желающих набить ему морду, опять-таки, явно станет гораздо меньше.
Дверь за мужчинами захлопнулась. Я поправила табличку «закрыто»; до приёма покупателей оставалось ещё минут пятнадцать свободного времени, и всем нам надо было для начала выдохнуть и успокоиться, а потом с чистой душой браться за дело.
– Госпожа Анна, - тихо промолвила Милли, как самая смелая из присутствующих сейчас в магазине представительниц швейного цеха, - а что будет-то?
– Хорошо всё будет, - улыбнулась я. – Продолжим работать. Может… Может, на расширение пойдем. Наконец-то закончим ремонт. Зарплата у всех будет достойная. И обвинения с вас, разумеется, снимут. Теперь уж точно всё.
Мои подчинённые просто переглядывались между собой, пока что пытаясь не улыбаться слишком радостно. Каждая осторожничала. В целом, я их понимала; после всего пережитого мне самой как-то не верилось в то, что всё будет хорошо.
Но Рене обещал. А я ему верила.
– Милли, - обратилась я к одной из девушек, - а как ты смотришь на то, чтобы вновь шить для людей?