Любимая для волков

Линг Татьяна

– Что все это значит, Мирослав? – Вадим бросил сумку на диван и встал напротив мужчины, невольно закрывая меня от необоснованной агрессии.

– Зачем ты привел ее сюда? – Очевидно, относилось ко мне, теперь мужчина в черном обратился к моему парню. Да кто он вообще такой и почему позволяет так себя вести у Вадима?

– Может, я сам решу кого и когда приводить в свой дом? – ощерился Вадик.

– Ты знаешь правила. Она в курсе, кто ты?

Мужчина сложил руки домиком перед собой. Длинные и красивые пальцы. Тонкие, про такие говорят –

музыкальные. Взгляд невольно пробежал до локтей, где начинались закатанные рукава и бугрились мышцы, скользнул дальше, к обтянутому тонкой черной тканью прессу и ниже, к джинсам, которые облегали мужчину, словно вторая кожа. Боже, куда я уставилась и зачем его разглядываю? Он был буквально полной противоположностью моего парня и выглядел старше.

– Нет. – Вадим покосился на меня. – Привез, чтобы познакомить с… семьей.

– Ты знаешь наши правила! – отчеканил Мирослав и поднялся с кресла, разом занимая все помещение. Воздуха стало не хватать.

– Она моя, и этого ничто не изменит, – рыкнул Вадим. Мой парень был не меньше его, но проигрывал в уверенности в себе: так подавлять только одним взглядом он не мог.

– Выйдем на улицу, поговорим, – припечатал мужчина, названный Мирославом, и прошел мимо, зло зыркнув в мою сторону.

– Что? – Голос я смогла подать только тогда, когда входная дверь захлопнулась, – Вадим, кто этот придурок?

– Оля, не бери в голову. – Вадик снова взъерошил волосы и нервно улыбнулся.

– В смысле «не бери в голову»? Что за бред он несет? И что такого я должна о тебе знать?

– Оля, только не сейчас, – отрезал он.

– Да объясни по-человечески! – психанула сама.

– По-человечески навряд ли получится, – хмыкнул он и впервые что-то незнакомое промелькнуло в его взгляде: холодный голод. Нечто настолько чуждое и даже опасное, что я обхватила себя руками.

– Мне надо проветриться.

Вадим просто вышел из гостиной, оставляя меня в полном одиночестве. Услышала, как дверь хлопнула второй раз.

– Знаешь, я уже задолбалась! – прокричала ему в ответ, но навряд ли он меня услышал. Нет, ну просто великолепно. Тяжело опустилась в кресло и уставилась в окно.

Глава 3

Вадим

Мирослав ждал снаружи, нервно перекатываясь с пятки на носок. Весь его вид выражал озабоченность и негодование.

– Что ты устроил? – Он развернулся и прямо посмотрел на меня. – Поездка в Италию, серьезно? Ты решил, что я укачу, а ты сможешь представить свою… как ее там… – Он скривился.

– Олю, – напомнил имя своей девушки. – И да, я надеялся, что все пройдет гораздо легче без тебя.

– Твою мать, Вадик! – воскликнул Мирослав. – Ты понимаешь, что, привезя ее сюда, нарушил все возможные законы?! Как Альфа я должен тебя наказать в назидание остальным. Закон для всех един.

– Мир, – постарался я перевести разговор в мирное русло, – Послушай, я же никого не собираюсь убивать, привел свою девушку познакомиться с семьей. Все просто. И вообще, когда ты стал таким поборником законов?

– Если бы ты не был моим названным братом! – Он приблизился,

и мы стояли нос к носу. – Она не знает, кто ты! Не знает и того, что ты не можешь на ней жениться, никогда не сможешь! Наши семьи не дадут на это разрешения! Ты знаешь закон: жениться можно лишь на той. Что знает правду, а правду можно рассказать лишь истинной.

Сжал зубы, когда услышал эту глупость. Нам ее вбивали и продолжают вбивать молодняку. С детства ни я, ни Мирослав не были согласны с этим устаревшими догмами. Однако повзрослев и став лидером, он резко поменял свое отношение к этим дурацким законам. Чего я до сих пор не понимал, так это того, как вдруг, в один момент, балагур и бабник Мир превратился в следующего заветам старика.

– Пойдем, пробежимся, – произнес он.

– Я не… – оглянулся на окна, слыша, как крикнула Оля, она растерялась и разозлилась одновременно. – Мне лучше побыть с ней.

Но Сокольский не терпел неповиновения, он уже направлялся в сторону леса, по одной срывая пуговицы на шелковой рубахе. Черт, что он творит, а если Оля будет возле окна и заметит нас? Побежал следом, провоцируя его вырваться вперед.

– Ты совсем рехнулся? – понял, что Мир специально прощеголял через двор дома. – Черт тебя дери, – выругался и сам уже начал снимать одежду, кидая ее на аккуратно подстриженный куст живой изгороди.

Треснули кости, и волной прошло знакомое облегчение. Зубы увеличились и на мгновение перестали помещаться в черепной коробке, но потом разошлась и она. Руки выгнулись под неестественным для человека углом, уткнулись в мягкую землю, пахнущую влагой, грибами и поздней ягодой. Звуки стали резче: где-то вдалеке ухнула сова, совсем рядом прожужжал комар, писки, шорохи окружали со всех сторон. В нос ударил запах недавно пробегавшего здесь зайца. Я стал животным. Превратился в монстра, которыми пугают малых детей в сказках на ночь. Я злой и страшный серый волк. Оборотень. Это тот самый секрет, о котором Оля не знала. Правда, которую она не должна была узнать.

Мы выпрыгнули на опушку. Бежать вот так бок о бок было невыносимо приятно. Единение с чем-то внутри заставляло волчью душу петь, и я поднял голову и завыл. Мир вторил, стоя рядом. Поднялся молодой месяц, ярко освещая вокруг. Мы упали на еле начавшуюся желтеть траву. Впереди еще много теплых дней перед тем, как природа испустит дух и замрет в зимней тюрьме.

– Как ты планировал представить ее семье? – откровенно спросил Мирослав немного позже, когда мы обернулись и в чем мать родила уселись на старое поваленное дерево. Стыд перед своими оборотням неведом. – Соврал бы им, что она выбранная луной?

Я не ответил. Оборотням нельзя приводить в семью ту, что не выбрала луна. Спать, встречаться, даже детей рожать можно с любой самкой из рода оборотней, но с людьми иначе: только избранная может стать парой на всю жизнь. Это угнетало.

– Что заставило тебя привести ее сюда? Что ты испытываешь к ней? – Мир пытался найти оправдания моему поступку. Был ли я уверен, что Оля единственная, мог ли я прожить без нее?

– Я хочу заботиться о ней, – решил признаться. – Я проверял, уезжал на несколько дней, пропадал.