Любимая игра
Шрифт:
Тем временем Бривман проходил интернатуру на монреальской поэтической фабрике, готовясь стать ее Опытным Лекарем.
После демобилизации Гордона они решили переехать в Нью-Йорк и сняли довольно дорогую квартиру на Перри-стрит в Гринвич-Виллидж. Он получил работу в книжной рубрике «Ньюсуик» и продал несколько текстов «Сэтердэй Ревью». Шелл стала девочкой на побегушках у одного из редакторов «Харперс Базар». Ей доставляло некоторое удовольствие отказываться от многочисленных предложений позировать.
По мнению друзей,
Ребенок в строгом костюме на черном фоне, написанный портретистом-ремесленником, нависал над длинным столом из монастырской трапезной и гарантировал достоинство частым званым обедам на несколько персон.
Все они были хорошие дети, заглатывали свой холодный креветочный суп-пюре и вот-вот должны были захватить власть над банками, журналами, Госдепартаментом, Свободным Миром.
В один из таких моментов Роджеру, старому соседу Гордона по комнате, удалось сказать Шелл пару слов наедине. Шесть рюмок коньяка его раскрепостили.
– Если это все когда-нибудь перестанет работать, – рукой он обвел окружавшее их торжество антикварных магазинов, – приходи ко мне, Шелл.
– Почему?
– Я люблю тебя.
– Я знаю, Роджер, – она улыбнулась. – И мы с Гордоном тебя любим. Я хочу сказать – почему это все должно перестать работать?
Шелл держала пустой серебряный поднос, и под крошками Роджер видел в нем ее лицо.
– Я не люблю тебя нежно, не люблю дружески, я не люблю тебя как в доброе старое время, я не люблю тебя, милашка из «Сигма Хи» [82] . – Это он произнес весьма юмористически; теперь же заговорил серьезно: – Я хочу тебя.
– Я знаю.
– Разумеется.
82
«Милашка из Сигма-Хи» – первоначально песня, написанная в 1911 году Байроном Д. Стоуксом и Ф. Дадли «Дадом» Вернором; оба были выпускниками колледжа Альбион (Мичиган) и членами студенческого братства «Сигма-Хи». Тогда же была впервые спета Хэрри Клиффордом на встрече выпускников отделения «Альфа-Пи». Стала одной из самых популярных студенческих песен, впоследствии появилось два одноименных фильма – в 1932 и 1946 гг.
– Нет, – сказала она, благодарная, что у нее в руках поднос. – Не с лучшим другом.
– Ты не можешь быть счастлива.
– Вот как?
Что-то не так было с его костюмом, брюки ужасно висели, он убил бы своего портного, кухня слишком мала, он не элегантен.
– Он к тебе не притрагивается.
– Какое право ты имеешь так говорить?
– Он мне сам сказал.
– Что?
– То же самое было в школе. Он не может.
– Почему? Скажи, почему?
Теперь информация была важнее всего. По-видимому, Роджер, воспитанный в мире торговли, решил, что получит за нее поцелуй. Он обнаружил, что упирается носом в дно серебряного подноса.
– Не может, вот и все. Не может. Никогда не мог. С вами, народ, обхохочешься, – прибавила его подлинная натура.
Как
Где утешение? Где война, что преславно его прославит? Где его легион? Он встречал людей с номерами, выжженными на запястьях, некоторые сломлены, другие расчетливы и очень спокойны. Где же его испытание?
Жрать мусор, присоединиться к недругам полиции, вызваться на преступление? Наказать Америку насилием? Страдать в Гринвич-Виллидж? Но концентрационные лагеря громадны, невообразимы. Словно накрывают тебя с огромной высоты. А Америка – такая маленькая, искусственная.
У себя в комнате Всемирном дома студента Бривман клал локти на подоконник и смотрел, как под солнцем воспламеняется Гудзон. Уже не мусорная река, вместилище гондонов, экскрементов, промышленных ядов, дорога для верениц громоздких барж.
Нельзя ли с его телом сделать то же самое?
На огненных водах должно быть что-то написано. Показания Господа Бога. Подробная карта судьбы. Адрес его идеальной жены. Послание, избирающее его для славы или мученичества.
Его комната – в небоскребе, возле шахты лифта, и он прислушивается к грузным механизмам из тросов и противовесов. Механизм его движущейся туда-сюда руки столь же громоздок. Ослепительный блеск над Гудзоном однообразен. На могиле Гранта [83] сидит голубь. У открытого окна холодно.
83
Могила восемнадцатого президента США (с 1869 по 1877 гг.), героя Гражданской войны Улисса Симпсона Гранта (1822-1885) и его жены Джулии.
Гордон и Шелл поговорили. Гордон обрадовался разговору, поскольку вновь речь зашла о литературном решении проблемы. А поскольку проблемой они обозначили свои отсутствующие тела, определив границы затруднения, им удалось забинтовать свой союз еще на некоторое время.
Гордон сформулировал так: у них хороший прочный дом, надо ли сносить его лишь потому, что нельзя зайти в одну из комнат? Они – интеллигентные люди, они любят друг друга; безусловно, ключ найдется. А пока они здраво ищут решение проблемы, не следует отказываться от свиданий в других комнатах.
Так что упорядоченное существование продолжалось, на самом деле – процветало. Шелл сменила портниху, Гордон правее сдвинул свои политические взгляды. Они купили землю в Коннектикуте, там имелась отара овец, и они намеревались ее сохранить. Посоветовались с архитекторами.
Шелл относилась к нему с искренней приязнью. Проанализировав свои чувства, она была вынуждена остановиться на этом выражении. От этого ее затошнило, потому что посвящать приязни всю жизнь она не желала. Это не тот покой, которого ей хотелось. Танцующие двое удивительно изящны лишь потому, что грация их вырастает из сладкой борьбы плоти. Иначе они марионетки, отвратительно. Покой она начала воспринимать как последствие катастрофы.