Любимая наша
Шрифт:
– А где… Морад? – спрашиваю у Исы.
Она удивлённо вскидывает глаза, тоже осматривает комнату.
– Я не знаю. Не заметила, когда он вышел.
Хм. В том, что вышел, ничего такого. Я и не ожидала, что он останется со мной во время такого интимного события. Но что-то не даёт мне покоя… будто я что-то забыла. Будто он должен был что-то сделать, но не сделал… или сделал… небо, как же сложно думать в таком состоянии.
Эш, громко причмокнув, выпускает сосок. Морщит лобик, закрывает чёрные глазки, сладко зевает. И затихает, тихо сопя. А вскоре и Рэй наедается первым маминым молозивом и засыпает прямо так, с соском
Я едва слышу, как со мной прощается лекарь, обещая зайти утром.
– Давай, я их переложу в люльки. Тебе нужно отдохнуть и поспать, - склоняется к нам Иса, когда Дорас тихо уходит.
Выпускать из рук мои маленькие сокровища мне страшно не хочется, но она права. Я уже от усталости почти не чувствую своего тела. Малышам нужна здоровая и бодрая мама, полная сил, а не то, чем я себя сейчас чувствую.
Поцеловав обе детские макушки, позволяю ей взять сначала Рэя. Ревностно наблюдаю, как моя подруга и верная помощница бережно укладывает малыша в приготовленную для него люльку. Укрывает. А потом возвращается за вторым близнецом. Вот только я застываю, во все глаза таращась на тёмную тень, склонившуюся над детской кроваткой. Не узнать эту высокую призрачную фигуру просто невозможно. Са-оир.
Вынув из моих ослабевших рук Эша, Иса, нежно воркуя, уносит и его. А я испуганно хватаю ртом воздух, пытаясь выдавить хоть слово.
– Морад… Морад… где ты? – выталкиваю хрипло, когда замечаю и светлую дымку, рядом с чёрной.
«Тш-ш-ш-ш, не надо, Лина, не прячьс-с-ся от нас-с-с», - слышу у себя над головой отголосок такого знакомого ласкового голоса. Сладкий, обманчивый бархат, которому я так глупо поверила когда-то.
– Нет. Нет, уходите. Я не вернусь, - рыдая, мотаю головой. – Мора-а-ад!
Иса испуганно оборачивается ко мне. Качает легонько люльку Эша, из которой доносится недовольное хныканье.
– Я здесь, Лина, - появляется в дверях богар.
– Связь. Ты не заглушил. Заглуши обратно, пожалуйста, - всхлипываю.
– Уверена? Тебе не помешает ещё набраться от них сил.
– Мне не нужна их сила. Мне ничего от них не нужно! Только свобода и покой.
Зато им нужны мои дети. Наследники престола. Маленькие принцы Аша-Ирон.
Не отдам, они мои.
– Как скажешь, - хмыкает богар.
И на сознание снова обрушивается звенящая тишина и опустошающее ощущение одиночества.
– Мне же не показалось? Это были они? Ментальные проекции? – требовательно смотрю на высокую фигуру в длинном плаще и в красно-белой маске. Уже даже не вспоминая, что мы не одни и меня слышит Иса.
– Не показалось, - ровным тоном произносит Морад. – Видимо, объединились, чтобы дотянуться до тебя ментально общим усилием.
– Объединились? – недоверчиво качаю головой. – Мне слабо верится. Неужели так сильно хотят наказать предательницу жену?
– Ты многого не знаешь, Лина, - Морад снова идёт к моей кровати. Взмахнув рукой, левитирует кресло от окна, чтобы сесть напротив меня. – Мысль, что они хотят тебя вернуть, не приходит тебе в голову?
– Почему же? – хмыкаю с горечью. – Приходит. Только причины такого желания мне видятся не самые приятные. А перспективы и вовсе пугающие.
– А если я скажу, что они осознали свои ошибки
– Это невозможно, - упрямо качаю головой.
Как они могут всё исправить? Для А-атона и Са-оира я всегда буду бывшей рабыней, той, кем можно играть, как вздумается, кому даже по имени не разрешено к ним обращаться. Пропасть между нами практически не сократилась за всё время нашего брака. Моих чувств не хватило. Они императоры, Повелители Аша-Ирон, а я так, всего лишь их тень, мнение и чувства которой ни для кого не играют роли. Теперь же и вовсе неверная жена, посмевшая сбежать на глазах у всего Совета. Мне не простят такого оскорбления. А я не смогу жить, как прежде.
Сэтору же… его предательство ударило меня больнее всего, потому что стало последней каплей. Последним гвоздём в крышке гроба, в котором были погребены мои надежды. После того, как я ему доверилась, после того, как отдала ему своё сердце вопреки всему… Как он мог? Бросить… миловаться с этой синей… говорить обо мне такое! Я не смогу простить, не смогу снова смотреть ему в глаза. И этого не изменить.
– Почему ты их защищаешь? – поднимаю воспалённые глаза на Морада.
– Потому что я слишком хорошо знаю, что они сейчас испытывают, - неожиданно признаётся он задумчиво. – Но решение за тобой. Я чту наш уговор.
– Моё решение остаётся прежним, - сообщаю упрямо, откидываясь головой на подушку.
– Тогда восстанавливайся, - хмыкает он. – Я вернусь, когда придёт время.
Что это значит? Куда он собирается? Какое время имеет в виду?
Но спросить я не успеваю. Потому что его высокая худощавая и широкоплечая фигура буквально растворяется в воздухе.
Глава 24
Са-оир
Сын. У меня есть сын.
С Линой, кажется, всё в порядке. И она родила мне сына. Нам с братом…
А я практически не присутствовал рядом, пока мой наследник рос в чреве матери. Кому предъявить этот счёт? Кто виноват в том, что даже сейчас, ощутив часть себя в крошечном новорожденном создании, я не могу взять на руки своего первенца? Только ощущать нашу с ним связь.
Ярость и боль, мои внутренние жестокие твари, ворочаются внутри, подсказывая, выжигая, нашёптывая: «Абсолют… Невидимка… Сэтору… брат… Лина…». И так легко поддаться, поверить, назначить виновных, чтобы знать, кого следует наказать.
Но в памяти все эти месяцы звучит срывающийся голос той, что украла мою душу: «Моя вина лишь в том, что я слишком долго верила, что моей любви мне будет достаточно. Ведь её было так много… отдала всю себя, а взамен получила лишь боль. Вы втроём выжгли меня дотла. Чувств больше нет. Нет любви».
Нет любви. Мы её выжгли.
Так кого мне винить? Может, стоит наконец открыть глаза и признать перед самим собой, что я тоже допустил много ошибок?
Ведь чувствовал её боль. Ещё до того, как привёз в зал Совета. Ещё тогда, когда с потускневшим безжизненным взглядом она выслушала меня, и дала согласие свидетельствовать против Сэтору. Но не придал значения. Посчитал, что наконец добился своего, заставил Лину выбросить из головы проклятого жреца. Решил, что малышка попереживает и забудет. Сделает то, что я от неё жду. Как всегда делала. Строил планы, как помогу ей в этом, как окружу заботой и лаской, как постепенно помирю их с братом.